Аномалия. Том 1. Фермер - стр. 3
Этот фокус мне удалось провернуть за малую толику у председателя гаражного кооператива, самое главное – я в нем, т.е. по адресу кооператива прописан и все тут! И никто из членов – пока не догадывается об моей махинации…А кто в городе знает, что такое «Солдатский проезд»? Его все тупо путают с «Солдатским тупиком», в чем я не преминул убедиться, когда временную прописку делал в паспортном столе. Так что, перед законом у меня – всё в ажуре…
Когда я приехал к нему в КФХ у Подволока, меня поразило, что у него до хренищи пустой площади, не занятой просто ничем? И я тут же задал ему простой, как два рубля, вопрос – А нахрена тогда зачем ему столько пустой площади? Что, сухие метелки полыни и собачника в промышленных масштабах выращивать?
Он ничего вразумительного не сказал в ответ, почесал только тыкву и пробурчал, что – то в ответ, типа – А что, пусть будет?!
Я остановил себя – еще обидится мужик…Но так – ведь он, в отличии ото меня, уже платит за эти пустыри…И платит так не хило…Так в чем смысл?
– Слушай, братуха, а тут местнота коров разводит? Немного, но есть? – я задумался, явно плодородие на моих грядках будет базироваться на перепревшем покупном навозе, только так, а не иначе…
На ус намотал, короче, лады – я даже его подворье рассматривать не стал – и так понятно, что к чему?! Мужик пашет, как проклятый, а его баба только весело руки потирает, когда в них мужнины бабки шуршат! И смотрит давно уже в город, как – бы сбежать туда…Не важно куда, не важно к кому? Главное – свалить из его вонючего КФХ…– вывод напрашивается сам собой? Ладно, думать будем после бани.
Пойдем сначала попаримся, по полторашке пивка попьем, закусим на отлично вяленной рыбкой, а потом прикидывать будем хрен к носу…Одним словом, наша баня «затянулась» часа на четыре, потом – уже по темноте, пили пиво до состояния упившихся постельных клопов…
– Улыбаемся…пьем и писаем! – и так по кругу пару – тройку раз…но надо сказать, Тимоха, как звали моего кореша, типа пожарил шашлыки, вернее его подобие в деревенской трактовке, оказался так себе, но сойдет.
А это значит сухой и жесткий, как тапок!? Одним словом, мы прогужевали всю ночь, чтобы потом, с утречка, маяться охрененной головной болью, всеми прелестями «бодуна»…
– Шура, ты живой? – утром я кое – как разлепил свои, нафиг опухшие, глаза и пробурчал – Тимоха, твою мать, но так пить нельзя!
Я хоть и регулярно не пью, ни по друзьям, ни по праздникам, но тут мои руки ходили ходуном, как у завзятого алкаша, а нутро горело свирепым огнем адского бодуна…Твою дивизию, так реально пить нельзя, спиться – как раз сплюнуть! Мы выползли примерно через минут двадцать к столу, как раки – к тухлятине на дне реки…
А Тимофей, трясясь, как осенний лист на ветру, дополз к старенькому холодильнику «Бирюса-6», что стоял на большущей открытой веранде, пристыкованой к его огромному домине – пятистенку, с грехом пополам открыл его дверку и выволок на свет божий очередную, спасительную, полторашку с пивом…
Короче, заполировали вчерашнее, душа успокоилась, и резко захотелось спать, да раннее майское солнце так припекало, что мы, после позднего завтрака, в два момента засопели в две дуды, как мартовские коты на теплом солнышке…Правда из благостного сна нас с Тимохой, после обеда, вырвало резкое похолодание, сопровождающееся сильными порывами жутко холодного ветра – хиуза, налетевшего с северов в аккомпанименте с не менее холодным, редким, но косым ледяным дождем и потому мы плавно перетекли с улицы в дом…