Аномалия. Под горизонтом - стр. 15
– Вот же я – дурында! Злилась на невидимку, ненавидела его, – от досады, от осознания открывшейся истины, она зарделась и слегка закусила губу. – Как не могла понять очевидное? Говорил же кто-то из великих: «Только через страдания человек мужает, становится выше», ну или что-то в этом роде. Это же в точности про меня.
Да, лишь в эту минуту она понимает, для чего проходила сквозь адские мытарства в том странном пространстве.
А ответ прост, его знает любой боевой клинок: испытание – это закалка. Главное, что есть в тебе – не тело (потому, его и не трогали там), а то, что внутри, что составляет суть самости человека. Похоже, в Алисе все это изначально имелось в избытке (иначе бы ее не выбрали), но в спящем, зачаточном состоянии (увы, современный мир развращает комфортом, ослабляет внутренний стержень). Вот что было целью Попутчика – посредством запредельного напряжения моральных и физических сил, заставив пройти по тонкому лезвию между жизнью и мраком, отшлифовать до блеска тот алмаз, что хранился внутри, превратить его в бесподобный бриллиант, сделать так, чтобы добротные ростки личности сильного человека безмерно укрепились, превратившись в несокрушимые колонны. Жестоко? Да. Больно? Безусловно. Но только таким безжалостным путем можно было достигнуть подобного, иных методик не существует. Да, тот тип не соврал: все это затевалось только ради нее, точнее – ее метаморфозы, превращения в нечто особенное, выдающееся. Всей своей звенящей от экстаза натурой она чувствовала, знала – так и есть, она уже иная!
Осознав все это, приняв, как должное, Алиса испытала что-то, вроде духовного катарсиса, на сердце тут же стало легче. Всё пережитое ранее: боль, страх, ярость, обида, легко стиралось в ноль одной простой мыслью: «это было не напрасно, это было правильно; я стала лучше, сильнее». И следом – потаенное, до дрожи волнующее: «а ведь это только начало… меня ждет что-то грандиозное…» и… нет, дальше она не смела заглядывать даже мысленно.
Девушка широко зевнула и снова потянулась всем телом, по-кошачьи.
«Странно. К чему бы это?»
Ну да, спать не хотелось совершенно, более того, юное здоровое тело требовало движения, мышцы буквально звенели от жажды действия.
В процессе очередного зевка пациентки, в проеме неожиданно отворившейся двери показалась запыхавшаяся Люська Бобрина в распахнутом белом халатике.
– Эка, как пасть распахнула, коматозница, – подруга шагнула внутрь и бесцеремонно опустила пятую точку на край постели болящей, – видать, маловато отдыхала в последние сутки, не выспалась, бедняжечка. Гы! Привет, рыжик!
– Привет. Долго я тут, м-м… ну…
– Кончай мямлить, – одногруппница вдруг сделала круглые глаза, мысленно возвращаясь к минувшим событиям. – Это было такое, тако-ое… жуть! Я думала – умру. Ух-х! Господи, ты бы видела эту картину… Молния, огромная, прямо рядом, и сразу – как бабахнуло! Аж уши заложило. А потом – эта светящаяся дрянь, и прямо тебе в…
– Я видела.
– Ах, да, точно. Ты ж только после этого отключилась. Мамочки, как я тогда струхнула! А потом, – гостья затараторила с частотой пулемета, – я вся в панике, не знаю, что делать, за что хвататься. Хотела позвонить в больничку, а телефон – мертвый, как кирпич, от молнии, наверное. Сижу, плачу, думаю – кирдык подруге. И вдруг… это чудо какое-то. Секунд десять прошло с момента, когда ты вырубилась, не больше, и тут неотложка из-за поворота выписывает. Представляешь, как будто ждали… Ну, я тут же бегом им навстречу, под дождь, прямо под колеса. Руки в стороны, ору, как ненормальная: «Стойте! Помогите, человек умирает!» Ну, они молодцы, если честно, сработали оперативно, грамотно. Рванули мухой к твоей распластанной тушке, и тут же за дело: один пульс твой ищет (на шее, не на запястье), второй уже носилки тащит, третья – дефибриллятор. Вот этот аппарат-то тебя и спас, одного разряда хватило. Доктор (молоденький, красавчик, так бы и съела) сказал, что везучая ты. Три минуты прошло с момента остановки сердца, так, что сказал: «прогноз хороший» (не ошибся, как вижу). А вот если бы шесть – никаких шансов. После этого – смерть мозга. Вот так.