Аномалии личности. Психологический подход - стр. 85
Сразу скажем, что «духовное», как сфера предельных ценностей и смыслов, может пониматься двояко – как светски, так и религиозно. В немецком языке, например, прямо отражены эти два оттенка: светский (geistig) и религиозный (geistlich). Но в любом случае речь об особой, собственно человеческой сфере предельных («наддеятельностных») смыслов («сверхсмыслов» по Франклу), восходя к которой человек начинает сознавать и смотреть на себя и другого не как на только конечные и смертные существа, но как на существа особого рода, уподобленные, резонирующие, соединенные с духовным миром, чья жизнь не обрывается с концом земного срока. Речь, тем самым, о поиске смысла жизни, неуничтожимого фактом смерти. Ясно, что здесь мы входим в сферу субъективных отношений с Вечностью, Абсолютом, Богом, Справедливостью, Добром – каждый в данном случае может так или иначе представлять и обозначать эту сферу, иметь свою личную форму отношений и связи с ней[212]. Если говорить о христианской традиции, то субъект приходит (способен прийти) к пониманию (открытию) человека в своей главной сущности как – в пределе – образа и подобия Божия, поэтому другой приобретает (может приобрести) в его глазах не только гуманистическую, разумную, общечеловеческую, но особую сакральную ценность.
Различение смысловых уровней улавливается (слышится) даже в самом языке описания человеческого поведения. Так, имея в виду прагматические и эгоцентрические смыслы, говорят о действиях и, соответственно, об их успехах или, напротив, – об ошибках, промахах, оставаясь в логике тех или иных действенных полей. Как только мы переходим к смысловым устремлениям нравственного плана, мы начинаем говорить о поступках, деяниях, которые бывают в нашем восприятии низкими (то есть определяемыми эгоцентризмом, себялюбием, как бы прижатыми к прагматическим смыслам) или высокими (то есть устремленными к общечеловеческим и духовным идеалам).
Судят также о падении или возвышении человека через его поступки и деяния, подразумевая тем самым как бы некоторую вертикальную плоскость, относительно которой можно возвыситься или пасть. В применении к этому говорят уже не об ошибке, сбое, промахе, а о поступке, преступлении, грехе. Очень красиво различие действия и поступка выразил однажды в лекции один из моих университетских учителей – профессор Петр Яковлевич Гальперин: «Действуем мы бесконечно: обуваемся, садимся в автобус, обедаем. Поступок – изменение судьбы; возвеличение или гибель наших ценностей, переосмысление жизненно значимого…» Имея это в виду, мы уже не ошибемся в оценке личности, зная, что она проявляет себя не в действиях как таковых, а в поступках, то есть действиях, соотнесенных с ценностями и идеалами, с определенными уровнями нравственного сознания, действиях, требующих морального выбора[213].
Необходимо добавить, что поступок – это тот объект, в котором прямо пересекаются интересы и психологии, изучающей личность, и философии, прежде всего этики. Многие видные психологи говорили о важности поступка для характеристики личности, рассматривали поступок как «начало личности». Что касается философов, занимавшихся проблемами этики, то они всегда придавали поступку особое значение. Гегель писал, что «действительное моральное сознание есть сознание, совершающее поступки»