Анна. Тайна Дома Романовых - стр. 23
Анна должна была признать, что таких предположений она не питает. Зато ей пришел в голову другой вопрос:
– Как же я смогу жить здесь, на новом месте, если у меня нет никаких вещей? Ведь все осталось в Петербурге…
– Не извольте беспокоиться, – заявил Кутайсов. – Я сейчас же пошлю за вашими вещами, и вскоре их привезут. Кроме того, вам, как камер-фрейлине, полагается некая сумма на обзаведение. Вот, позвольте вам ее выдать. – И он с поклоном поднес Анне парчовый кошелек. – Если прикажете, я прямо сейчас прикажу подать вам карету. Вы можете поехать на Невский, пройти по самым модным магазинам и купить, чего душе угодно. Несомненно, государь захочет, чтобы вы были одеты как можно лучше.
Однако поехать на Невский «прямо сейчас» ей не удалось, потому что началась темная полоса этого длинного дня. Не успел государев брадобрей произнести слова о поездке, как явился слуга, посланный императрицей. Он сообщил, что государыня Мария Федоровна изволит идти на прогулку и повелевает, чтобы новая камер-фрейлина к ней присоединилась. Кутайсов, правда, пробормотал: «Как она может? Я скажу государю!» – но прямо отменить распоряжение императрицы не мог. Так что пришлось Анне идти на прогулку второй раз, теперь уже в свите государыни.
Эта вторая прогулка не принесла ей ничего, кроме унижений. Мария Федоровна приказала ей идти рядом с ней и повела беседу о модах. В модах Анна мало смыслила, поскольку до самого последнего времени никуда не выезжала, да и нарядов не имела. Кроме того, государыня вела беседу на французском, иногда переходя на родной для нее немецкий язык. Анна же говорила по-французски с ошибками, некоторых слов вовсе не знала, и это вызывало насмешливые улыбки и замечания дам и кавалеров, сопровождавших государыню. Вообще Анна заметила, что свита Марии Федоровны была побольше, чем свита Павла, которая утром ждала его у подъезда.
С особой язвительностью смотрела на Анну одна молодая дама, довольно красивая. Она то и дело отпускала шутки насчет неучей, которые не умеют ни повернуться, ни слова сказать, а лезут в высший свет, или насчет уродливых девиц, что воображают себя красавицами. Не надо было обладать большим воображением, чтобы понять, в чей адрес направлены эти язвительные остроты. Анна не могла понять, за что эта красивая дама так ее невзлюбила. Только позже в тот день она узнала, что эту даму зовут Екатерина Нелидова, и до самого последнего времени она была фавориткой императора и занимала при дворе совершенно особое положение. Теперь же, с появлением Анны, которой государь уделял так много внимания, положение прежней фаворитки должно было пошатнуться.
Верхом унижения стал момент, когда государыня, якобы случайно, уронила платок и остановилась, глядя на Анну. Та поняла так, что должна подать государыне упавшую вещь, и наклонилась. А когда выпрямилась и протянула платок императрице, увидела откровенно издевательское выражение на лицах придворных. (Позднее ей объяснили, что в таком случае платок обязан подать кто-либо из сопровождавших государыню мужчин, но никак не дама.)
Вся эта пытка продолжалась больше часа и закончилась, только когда все общество вернулось во дворец и направилось в столовую, чтобы откушать чаю. Анна к этому моменту проголодалась и была не прочь отведать дворцовых кушаний. Но тут ее ожидало новое унижение. Мария Федоровна громко заявила: