Анна Леопольдовна - стр. 8
Карлхен и я, мы родились в городке Боденверден[8], на севере. Фамильный особняк – место нашего появления на свет. Наша матушка Сибилла скончалась через три дня после нашего рождения. Отца, барона Георга Отто фон Мюнхгаузена, потеряли мы в четырехлетнем возрасте. Тотчас после нашего рождения он поручил нас тетушке Адеркас, вдовевшей с юности сестрице нашей дорогой матушки. После ранней смерти нашего отца от грудной болезни тетушка Адеркас увезла нас, Карлхена и меня, в имение своего покойного супруга в Штирии. С тех пор мы так и жили в небольшом замке; подобные строения здесь именуются «шлоссами». Мы пользовались весьма скромными доходами, но в живописной этой местности почитались даже и состоятельными людьми. Замок расположен на холме, и, выглянув из окошка своей светелки, я всегда могу видеть густой прекрасный лес, подвесной старый мост, уютную поляну перед воротами. А прогуливаясь верхом по окрестностям, мы с Карлом любуемся замковым фасадом, усеянным множеством окон, причудливыми башенками и готической часовней.
Я прожила пятнадцать лет, но я чувствую, что жизнь моя – еще в самом начале.
Карлхен, как и положено благородному юноше, мечтает о военной службе, о битвах, чинах и наградах. Но он мастер сочинять веселые, а порою и ядовитые стихи, мне весело с ним.
Появилось у моего братца новое занятие – он поддразнивает и даже изводит меня, то и дело заговаривая об этой, уже пресловутой, любви молодого Гоккеля. Что же будет?
Месяц пролетел как один день. Молодой Гоккель приезжает почти ежедневно (благо, шлосс фон Гоккелей расположен не так далеко от нашего обиталища). Я охотно уделяю внимание его милой каурой лошадке, угощаю ее сахаром с ладони. Зачем скрывать, я кокетничаю, я просто-напросто предаюсь кокетству, нарочно треплю гривку милой лошадки и делаю вид, будто не замечаю молодого Гоккеля. Забавное времяпрепровождение.
И наконец – свершилось! – молодой Гоккель попросил моей руки. Я кротко ответила, что поступлю, как решит дорогая тетушка. Он явно обрадовался. Он не наблюдателен. Он не сомневается в согласии тетушки. Зато я сомневаюсь. Потому что вот уже недели две, как тетушка Адеркас напускает на себя немыслимую таинственность. Мне это необыкновенно нравится! Кажется, в нашу жизнь пришла, ступая по-коша чьи бесшумно, некая тайна. И дело молодого Гоккеля начинает становиться весьма сомнительным. Почему-то я не верю в согласие тетушки.
Карл сделался серьезен и перестал подшучивать надо мной.
Тетушка кисло-сладко отказала молодому Гоккелю. Я и не предполагала, что меня этот отказ, ожидаемый мною, все же огорчит настолько. Чувствую, что пренебрегла возможностью жизнеустройства. А ведь это был в своем роде подарок судьбы. Не рассердится ли она, не оскорбила ли я ее, прихотливую Фортуну? Грущу, но бодрюсь.
К счастью, печаль моя не продлилась долго. Прошло пять дней, молодой Гоккель не кажет глаз. Я сегодня пошла на поварню, по поручению тетушки, разумеется. Утром она заказала яблочный пирог, а днем передумала. Служанки судачили о молодом Гоккеле; оказывается, он на днях побывал в замке Ламсдорфов. Быстро же он утешился! Я рада за Анну, внучку старого Ламсдорфа.
Только попыталась привести в относительный порядок свои взъерошенные мысли, задуматься о своей дальнейшей жизни, как прибежала Марта – звать меня к тетушке.