Анна и волки - стр. 7

Жемчуг, доставшийся Анне, был не особенно ровный, но отливал на солнце перламутром, янтарные же бусины были прозрачны, как капли дорогого золотого вина из отцовского погреба. А самыми приятными на ощупь оказался сердолик — бусины разного цвета от тёмно-красного, почти коричневого, до прозрачного золотисто-белого, с полосками, прожилками, вкраплениями — но все ровные, изумительно гладкие, и если хотя бы мгновение подержать их в ладони — становились тёплыми на ощупь. Их хотелось пришить вот прямо везде, но Анна сдержалась. Жемчуг — статусный камень, начинаем с него, остальное потом. А сердолики вплетём в узор, а потом вот ещё хорошее место — на рукавах, укрепить разрезы. Вместо серебряных пуговичек — их всё равно нет.

А хорошая песня только помогает и придумывать, и пришивать. Как и золотая игла.

Анна не замечала часов, стало совсем темно — она зажгла свечи и вздрогнула от испуга, когда дверь со скрипом отворилась и на пороге появилась бабушка.

— Анна, дитя, ты в порядке? Ты здорова?

Что это с бабушкой? Почему она не ругается, ведь, судя по всему, Анна пропустила всё, что только можно — и ужин, и вечерние молитвы, и ещё что-нибудь.

— Да, бабушка, я здорова. Со мной всё в порядке. Вы дозволили мне удалиться и шить, я удалилась и шью.

— Ты пугаешь меня, дитя. Ты никогда не пропускала вечернюю трапезу!

Это правда, Анна всегда отличалась от сестёр хорошим аппетитом.

— Бабушка, я увлеклась, — опустила глаза Анна.

— Ну-ка, покажи, чем это ты увлеклась? — строго спросила бабушка и подошла к столу.

Анна поняла, что придётся признаться, и отступила.

— Вот, посмотрите.

Бабушка посмотрела на стол, на Анну, ещё раз на стол… потом села и тяжело оперлась на столешницу.

— Ты где это взяла, признавайся? — а сама бледная-бледная.

Интересно, что она подумала? Уж явно не то, что Анна пошла молиться, и ей Господь дал всё, что она попросила. И не то, что было на самом деле.

— Бабушка, я ни с кем не спала и никого не грабила.

— Понимаю, — кивнула она. — Откуда тогда?

Понемногу к бабушке возвращался её обычный грозный вид.

— Видите шкатулку? Я получила её в честном бою, — Анна решила подурачиться. Такое у неё было сейчас настроение — море по колено.

— Что? — нахмурилась бабушка.

— Я доблестно сражалась с полчищем огромных пауков в недрах чердака, они были мохнаты и злы, и угрожающе шевелили лапами, и каждый норовил укусить меня за ногу, но я победила их при помощи ведра воды и моего верного веника! И мне достался ценный приз — шкатулка, которую они охраняли не одно десятилетие! — Анна взяла со стола старый ящичек и с поклоном подала его бабушке.

— Что? Шкатулка моей матери? — бабушка взяла её и открыла. — Да, я помню эту брошь, и эти серьги… а вот в этом кольце была недурная жемчужина, она потерялась, к сожалению…

— Это шкатулка леди Элеанор, моей прабабушки? — восхитилась Анна.

— Точно. Никто уже и не помнил о ней. Пришивай, деточка, всё правильно, — бабушка вернула шкатулку Анне. — Всё равно этот олух, твой отец, не может тебя как надо ни одеть, ни украсить, дай-то бог, чтобы хотя бы муж у тебя оказался неглупый и не скупой! А если Кэтрин тебе хоть слово скажет — так не её это драгоценности, а мои, если уж на то пошло, и я отдаю их тебе.

— Спасибо, бабушка, — Анна так обрадовалась разрешению сомнительной ситуации, что обняла бабушку и расцеловала.