Анино счастье - стр. 7
– Ну хорошо. Не буду пугать, извините. А только… если совсем разболеетесь, лучше будет вашей Вальке от этого? Поверьте мне, нисколько не лучше… Дайте-ка мне ее телефон, я ей сама позвоню.
– Да ну…
– Диктуйте, я записываю!
Ох, как у нее это строго-отчаянно прозвучало! Прямо с металлом в голосе! Может, потому, что ситуация слишком уж до боли знакомая. Такой знакомой оказалась ситуация, что Аня почувствовала солидарность к неведомой Вальке, хотя ничего страшного с ее хозяйственным мужичком пока и не произошло… И не дай бог, конечно.
На улице вроде как снова дождь начался. «Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто». Настроение – хуже некуда. Еще и больной Кузин со своей женой Валькой тоски нагнали, собственная боль-досада припомнилась. И сразу возникло чувство вины.
Нет, будь оно в самом деле неладно, это ее высшее медицинское образование! Родители из последних сил выпрягались, чтобы семь лет за него платить! Отец, наверное, оттого и боли желудочные терпел, скрывал до последнего. Как же – работу потерять боялся. Вот и добоялся – отрезали половину желудка, на инвалидность отправили. Теперь дома сидит, страдает чувством мужицкой неприспособленности. Как он сам говорит – «камнем повесился на шее у Катеньки», у матери то есть. Хотя мать всячески его и поддерживает, плещет из себя оптимизмом, «моим домохозяином» называет. Всем подряд хвастает – приду, мол, с работы домой, щи наварены, кругом чистота и порядок… Хвастает, а в глазах – тоска и усталость. А иногда и раздражение проскакивает. Нет, зачем уж хвастать-то? Оно и без того понятно, что ничего тут хорошего нет…
Кстати, зайти к ним, что ли? Вон родительский дом, почти по пути, только надо крюк небольшой сделать. И пообедать заодно, щец горячих отцовских похлебать…
– Пап, ты где?
Прислушалась. Тишина. Наверное, в огороде копается. Отогнула занавеску на окне – точно, вон его согбенная спина виднеется меж картофельных рядов. Стукнула костяшками пальцев в стекло, призывно махнула рукой. Отец распрямился, держась обеими руками за поясницу, расплылся в улыбке, мелко и часто закивал головой – сейчас, сейчас, иду… И тут же потрусил торопливо меж грядками, отряхивая на ходу руки.
– Чего дверь в дом не запираешь? – проворчала она, встретив его в кухне. – Заходите, люди добрые, берите что хотите?
– Так от кого нам запираться-то, дочка? Здесь все кругом свои… Обедать будешь? Я разогрею?
– Давай. А что у тебя на обед?
– А все как обычно. Щи есть, картошка с мясом есть. Могу еще салат из помидоров нарезать.
– Да ну… Из ушей уже твои помидоры лезут. Зачем ты их столько выращиваешь? Вон, две теплицы отгрохал… Зачем?
– Да как это – зачем? Ты что, Анютка? Ты знаешь, сколько я банок нынче закрутил? Загляни в подпол – глаза разбегутся! И нам с матерью на зиму хватит, и вам с Лехой. И огурцов бочковых полно, и капустки квашеной… По морозцу свиней забьем, всю зиму с мясом будем. Так что в магазин можно и не ходить, деньги целее будут. Глядишь, и вам какую обновку в дом справим…
– Нам ничего не надо. У нас все есть.
– Сейчас, может, и есть. А как родите ребеночка, так и понадобится. Когда нас с мамой, наконец, обрадовать собираетесь? А то помру и внуков не увижу…
– Пап! Хватит уже, а? – с неожиданным для себя раздражением резко повернулась она к нему. – Ну чего каждый раз об одном и том же?