Анима: Золотой стриж. Серебряный ястреб. Медная чайка - стр. 99

И тут сверху раздалось хлопанье крыльев. От облегчения у него чуть ноги не подкосились – птица была одна.

– Удачи, – прошептал Нил, не глядя на Мага. – Все будет в порядке. Иди обратно к своим.

Спиной он чувствовал, что тот на него смотрит, но не обернулся. Боялся, что Маг тоже сомневается в успехе и будет смотреть прощальным взглядом, и тогда Нил разревется, а ему бы сейчас этого совсем не хотелось.

– Иди, – повторил он, вцепившись обеими руками в угол дома.

Маг еще пару секунд не двигался, потом сжал его плечо, выпустил и пошел прочь.

Птица мощно приминала крыльями воздух. Долетев, она камнем спикировала вниз и ударилась о землю с такой силой, что Нил понял, насколько Кадет зол, еще до того, как тот превратился.

Видеть его опять было странно, и пару секунд Нил просто дышал, пытаясь справиться с непрошеным чувством отвращения, неловкости и страха. Легко было прощать, когда он Кадета не видел, но вот он, в темной форме с лиловой полосой через плечо, в маске, в капюшоне, с узнаваемой спиной. У Нила прямо заныла лопатка, под которую Кадет в прошлый раз вогнал нож, хотя рана давно зажила без следа.

Нил с тяжелым сердцем опустил взгляд на монструма, который держался рядом с ногой Кадета как приклеенный. Он все еще был каким-то бесформенным, и Нила мороз по коже продрал. Монструм был крупнее прежнего, у него была голова и четыре ноги, но больше – никаких отличительных признаков, болванка для создания животного, заброшенная на полдороге. Двигался монструм тяжело, пугающе – незавершенность этой твари придавала ей какую-то особую отвратительность.

Кадет поправил форму и зашагал к зданию. Взгляд у него был неподвижный, скучающий, будто он вынужден тратить время на что-то, не стоящее ни крупицы внимания. Нила этим было не обмануть – примчался, как миленький, просто делает вид, что все ему нипочем.

Нил медленно, через силу выдохнул и вышел из-за угла здания.

– Эй, ты! Да, ты!

Голос получился довольно жалкий – не героический рык, а какой-то сдавленный скрип. Кадет обернулся, но в глазах ничего не отразилось – видимо, способность не двигать лицом Ястребы годами воспитывают. Нил пошел к нему, очень надеясь, что шаг у него твердый и решительный. Поразить он хотел не столько Кадета, сколько местного Ястреба, который, несомненно, наблюдал из окна. Пусть знает, что не каждый местный – размазня.

Нил остановился напротив Кадета, упрямо выпятив челюсть. На того это никакого впечатления не произвело – смотрел потяжелевшим взглядом и просто ждал.

– Недоброе утро, – сказал Нил, не придумав ничего интереснее. – Как дела? Плохо?

Он и сам не знал, на что надеялся, – на окрик, на удивление, но Кадет даже бровью не повел. Холодом от него теперь веяло куда сильнее: волны мороза, будто рядом с тобой стоит глыба льда. Ну, холод сейчас будет очень уместен – буквально через десять секунд.

Эта мысль, очевидно, проступила у него на лице довольно глупой улыбкой, потому что Кадет едва заметно нахмурился. И тогда Нил закрыл глаза и подумал о снеге.

Облака в небе были толстые, серые, но, ясное дело, не снежные. Ничего, это можно исправить. До Нила вдруг как-то разом дошли слова лесовика о том, что он может все, если постарается. Вообще все.

Пушистые снежинки. Чудесный запах зимнего дня. Тишина снегопада. Холод, которым охватывает нос изнутри, если вдохнешь глубоко. То, как ноги мягко вдавливаются в снег, когда наступишь. Все это стремительно пронеслось у него в голове, и все это он передал своим рукам. Касаться – не обязательно, ты все равно связан со всем, что есть вокруг, а оно – с тобой.