Анхен и Мари. Прима-балерина - стр. 8
Сыщик вскочил с кресла с неожиданной лёгкостью и грацией.
– Вот и всё, господа! Двойное убийство раскрыто без лишних движений, – воскликнул он и даже позволил себе фривольный взмах ногой в предвкушении похвалы от начальства.
Господин Самолётов не сдержался и фыркнул.
* * *
Всю дорогу домой Мари причитала – натерпелась страху от выстрела и убийства, произошедшего на её глазах, а ещё получила оскорблений от циничного доктора Цинкевича. И столько крови! И столько ужаса! Вечер был безнадежно испорчен.
– Иван Филаретович, как Вы думаете, а балет перенесут на другой день? Я бы всё же хотела досмотреть его, – спросила она уже в карете, трагично вздохнув.
– Обязательно дам Вам знать, Мария Николаевна. Простите меня. Хотел вас развеселить, развлечь, а получилось как всегда, – сказал господин Самолётов, повинно склонив голову.
– Ну, что Вы! Не извиняйтесь. Не Вы же стреляли в артисток, – замахала на него Мари. – Откуда Вам было знать?
– Приехали, – прервала их разговор Анхен. – Провожать не нужно, Иван Филаретович. Мы сами дойдём.
Господин Самолётов вышел из экипажа, помог барышням спуститься, облобызал ручки, дождался, когда они скроются в арке дома и уехал к себе.
– Бог мой! Мари, да на тебе лица нет. Что случилось? И почему молодой человек вас не проводил до подъезда? – спросила мадам Вислоушкина, наблюдавшая за ними из-за занавески и уже успевшая выйти на лестницу.
Домовладелица Серафима Савельевна Вислоушкина, сухонькая бездетная вдова под шестьдесят, скучала вечерами в компании с белым пудельком и любила лезть в дела постояльцев. Если Мари охотно делилась с ней новостями, то Анхен бывала грубовата в отношении любопытной дамы.
– Хотели посмотреть балет, а нам убийство показали. Только представьте, любезная Серафима Савельевна. Убийство! Прямо на сцене! – сразу выложила все события вечера Мари.
– Уму непостижимо! В Императорском театре. Ох, что же теперь будет? Это же скандал, – теперь запричитала госпожа Вислоушкина, схватившись обеими руками за морщинистые щёки.
Откуда она узнала, что они отправились именно в Мариинский театр? Должно быть Мари разболтала. Ох, уж эта Мари!
– Будет теперь следствие. Что же ещё? А возможно аресты всех причастных, – напугала домовладелицу Анхен. – Пойдём Мари. Устала ты, тебе прилечь необходимо.
Сёстры поднялись к себе на этаж по широкой лестнице. У дверей их встретила старая нянька Акулина и черноухая крольчиха Джоконда. Анхен, не успев раздеться, присела и погладила любимицу по белой спинке умопомрачительной мягкости. Акулина тоже сразу заметила, что с одной из близнецов творится неладное.
– Зачем эти театры только напридумывали? Дурят людей, обманывают. И вообще. Не христианское это дело – кривляться на сцене. Вон барышня как испужалась. Бледная, – заворчала Акулина, участливо приподнимая лицо Мари за подбородок.
– Я просто выстрела испугалась, – "успокоила" няньку Мари.
– Какого выстрела?! – спросила подозрительно старая нянька.
– Там балерину на сцене застрелили, – добавила барышня.
– Батюшки мои! – воскликнула Акулина. А потом добавила хмуро. – А всё ты, Анька, виновата. Всё ты. Непоседой родилась, так и живёшь, как юла крутишься. Понесла вас нечистая спехтахли энти смотреть.
Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Акулина завелась не на шутку, но Анхен не обращала на неё внимания. Старая служанка любила поворчать, но они так к ней привыкли, что уже не замечали её поучений. Барышню больше беспокоила Джоконда. Чувствительное животное переняло волнение хозяйки и задрожало.