Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - стр. 32

Бёрджесс занимал последнее место в списке Маклина из семи человек. В октябре Рейф сообщил в Москву: «Бёрджесс – сын обеспеченных родителей. В течение двух лет был членом партии. Он умен, надежен (в идеологическом плане), но, по мнению Сынка, может быть поверхностным и несдержанным на язык»[161].

Филби, судя по всему, не был уверен, что кандидатура Гая является подходящей, и в своем списке поставил напротив фамилии Бёрджесса четыре вопросительных знака. «Бёрджесс, безусловно, идеологически сильный человек, но у него характер несносного ребенка»[162]. Но экстравагантность Бёрджесса была во многих отношениях его величайшей силой. Судя по записям НКВД, еще летом 1934 года, во время его визита в СССР, советский разведывательный офицер Александр Орлов посчитал его перспективным для вербовки. По сведениям советской разведки, наказания за гомосексуализм в Великобритании означают, что гомосексуалисты должны окружать свою жизнь тайной, по крайней мере частично, и формировать тесные группы, проникновение в которые может оказаться чрезвычайно полезным. В Москве решили, что знание Бёрджессом мира гомосексуалистов и его контакты могут сослужить хорошую службу. Так и получилось[163].

Позже Филби писал: «Бёрджесс – особый случай. …Я не слишком беспокоился из-за его благоразумия, поскольку чувство политической дисциплины не позволит ему лишнего. Его недостаток – умение привлекать к себе внимание. …Но мы размышляли без участия Бёрджесса. А пока мы обсуждали его кандидатуру, он сделал выводы и стал действовать. Он убедил себя в том, что Маклин и я не претерпели внезапного изменения взглядов, а значит, он исключен из чего-то тайного и волнующего. И он стал надоедать нам, а никто не умеет надоедать с большим эффектом, чем Бёрджесс. Он приставал к Маклину и приставал ко мне. …Получилось, что он мог оказаться опаснее вне системы, чем внутри ее. И было принято решение о его вербовке. Он был одним из немногих людей, силой ворвавшихся в советские спецслужбы»[164].

Сообщив Бёрджессу, что он тайно работает на Москву, Маклин сделал себя заложником его порядочности и создал потенциально опасную ситуацию для новой сети. И русские завербовали Бёрджесса, хотя бы чтобы заставить его молчать. В конце декабря 1934 года Маклин устроил встречу Бёрджесса с Дейчем. Гай, обожавший интриги, был в восторге от открывшихся перед ним возможностей и заверил разведчика, что считает работу на Москву «большой честью и готов пожертвовать всем ради дела». Так Бёрджесс стал третьим в группе после Филби и Маклина и получил кличку Mädchen – Малышка[165].

Вербовка Бёрджесса была произведена Дейчем по собственной инициативе, и, ввиду сложностей со связью, Центр узнал о ней только в январе 1935 года. В Москве встревожились из-за того, что агенты кембриджской сети хорошо знали друг друга. Это было серьезное нарушение конспирации, которая требовала, чтобы агенты были изолированными друг от друга. Орлов получил приказ не использовать Бёрджесса.

Однако Дейч отстаивал свое решение. Он объяснил, что Бёрджесса рекомендовали Сынок-Филби и Сирота-Маклин, который охарактеризовали его как очень талантливого, склонного к авантюризму человека, способного проникнуть куда угодно. Дейч ручался за своего агента, «бывшего активиста кембриджской группы [то есть члена университетской ячейки коммунистической партии] и высокообразованного человека, обладающего полезными социальными связями. Хотя я ценю его меньше, чем Сынка и Сироту, то считаю, что он будет нам полезен». Ниже кто-то дописал: «Малышка – педераст, но работает на оба фронта»