Ангелополис - стр. 29

Эванджелина вновь попыталась ослабить кожаные ремни, однако они не поддавались. Раскрытые крылья были плотно прижаты к столу. Она ощущала их мягкое, словно шелк, прикосновение к собственной коже и понимала, что если сможет пошевелить ими, путы ослабнут, давая возможность выскользнуть на свободу. Но едва ангелица шевельнулась, острая боль заставила ее похолодеть: она была пригвождена к столу. Гвозди разрывали тонкую кожу крыльев.

Периферийным зрением дама заметила появившуюся фигуру и, немного повернув голову, сумела разглядеть незнакомку в белом медицинском халате.

– Очень необычное создание, – проговорила медсестра.

– Кажется, доктор Годвин искал именно ее, – отозвался второй голос.

Эванджелину бросило в жар; руки ее в металлических наручниках задрожали. Имя Годвина было знакомо пленнице с детства. Отец говорил о Мерлине Годвине со страхом и ненавистью. Однако его имя вызвало в ней ужас куда более сильный, чем страхи отца. Если за похищением стоял Годвин, это означало смертельную опасность. Безрассудная мысль осенила даму: лучше разодрать крылья, чем подчиниться воле злодея.

Она прижалась лбом к кожаному ремню, пытаясь найти облегчение в его прохладе, однако пульсирующие электроды посылали с током жар во все члены ее тела. Боль наполнила глаза слезами. Эванджелина моргнула, и слезы скатились на скулы. Над головой вспыхнул ослепительно яркий свет. Глаза чуть освоились, и пленница увидела руку со шприцем. Когда сестра вонзила иглу в ее вену, она набрала воздуха в грудь и попыталась сохранить сознание. Ей очень хотелось спать. Но нельзя было поддаваться такому желанию. Иначе можно вообще не проснуться.

Ангелологический исследовательский центр, Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия

Когда они спустились по узкой железной лестнице в подземные недра Эрмитажа, Верлена окружил затхлый воздух, отдававший легким привкусом ружейного пороха.

– Держитесь поближе и постарайтесь не споткнуться, – проговорила Вера.

Шагнув вперед, она щелкнула выключателем, и сверху вспыхнула голая лампочка. Они спустились в длинный коридор, сложенный из старинного песчаника. Взяв с полки фонарик, женщина включила его и направилась по узкому и темному коридору.

– Этот проход ведет к подземельям, где цари некогда хранили боеприпасы для обороны от политических агитаторов.

Они обогнули угол, и Верлен ощутил, что проход сузился настолько, что рукава его куртки стали задевать стены, оставляя за собой след.

– Чувствуете запах пороха, а? – продолжила Вера. – Всякий раз, ощущая его, представляю ужасы Кровавого воскресенья…[12]

Открыв дверь, она впустила гостей в комнату.

– Теперь эти комнаты принадлежат Обществу и несколько десятилетий использовались в качестве места хранения более чем трех миллионов незадокументированных произведений искусства. Первые месяцы работы я провела здесь, каталогизируя объекты по поручению смотрителя.

Остановившись перед врезанной в камень деревянной дверью, Вера достала из кармана связку ключей и отперла ее.

– Это его личное помещение. Если начальник узнает, что я приводила вас сюда, то уволит меня.

Одним движением распахнув дверь, Варварина пригласила их войти. Верлен вошел в помещение не без трепета, вызванного хаотическим нагромождением объектов.

– После смерти Анджелы Валко ее отец, доктор Рафаэль Валко, пожертвовал рабочие материалы дочери исследовательской академии.