Ангел тьмы - стр. 90
Поездка вышла настолько быстрой, насколько мне это удалось, и по пути доктор пробовал изложить то, что он почерпнул с первой полосы «Таймс»: пока я правил, он рассказывал о кубинских мятежниках, которые расправились с группой гаванских кучеров дилижансов, а в другой схватке правительство Кубы, по его собственному заявлению, покончило с одним из вожаков восстания. (Первое сообщение оказалось правдой, второе – несбывшимся пожеланием.) Но нам было трудно сосредоточиться на чем-либо, помимо дела перед нами, так что пока я нахлестывал Фредерика мимо церквей по верхней Пятой авеню, откуда после ранних служб только расходились состоятельные семьи Дворцовой мили, я крепко напугал несколько человек, свято убежденных, что воскресное утро – вполне безопасное время для рассеянных прогулок по бульвару. Мне досталось несколько возмущенных воплей и даже проклятий от леди и джентльменов за разбрызганные конский навоз и мочу, испоганившие их лучшие выходные платья, и в ответ я тоже не преминул бросить им пару крепких словечек; но ничто не задержало наш утренний бег, и не успело пробить одиннадцать, мы уже подъехали к ступеням музея «Метрополитэн».
Обычно доктор, наверное, отправился бы к новому крылу смотреть, насколько продвинулось строительство: первоначальный его архитектор, мистер Ричард Моррис Хант17, почивший парой лет ранее, также был одним из старых друзей доктора, равно как и сын мистера Ханта, ныне продолжавший работу отца. Но дела наши были таковы, что на сей раз доктор просто выпрыгнул из коляски и бросился вверх по музейной лестнице; оставив позади пару больших железных фонарей по обеим ее сторонам, он пронесся через облицованный гранитом квадратный проем парадного входа. За ним последовал Сайрус, оставив меня в одиночестве решать, что дальше делать с нашим экипажем. Заметив неподалеку другого извозчика, я предложил ему четыре монеты, если приглядит за коляской – пару минут, не больше, сказал я. Это было выше обычной награды за подобную услугу – я и сам порой оказывал ее другим извозчикам, – и он деньгам обрадовался. Я же направился к ступеням, по пути глазея на стены красного кирпича, серые гранитные арки и высокую остроконечную крышу здания, чувствуя то же, что и всякий раз, когда нам доводилось здесь бывать: словно я вступаю в некий храм, чьи службы и ритуалы некогда представлялись мне такими же странными, как у индусов с их полотенцами на головах, но чем дольше я жил у доктора, тем лучше понимал их.
Галереи, начинавшиеся у самого входа, были переполнены предметами, по-моему, самыми скучными: скульптурами, старой (или лучше, наверное, сказать – древней) керамической и стеклянной посудой, а также египетскими вещами. Памятуя о рассказе сеньоры про женщину, похитившую ее ребенка, доктор предположил, что наших друзей мы найдем в египетском зале, – там они и оказались. Мистер Мур и мисс Говард стояли у резной и раскрашенной маски египтянки, сравнивая ее с наброском мисс Бо и кивая: видимо, они сходились на том, что глаза у обеих весьма похожи. После этого, правда, мистер Мур почему-то прыснул, как-то глупо и устало. Детектив-сержанты же серьезно и возбужденно разглядывали пачку каких-то бумаг. В такой час других людей в музее было немного, и когда мы приблизились к компании, те развеселились так, словно шесть или семь праздников для них слились в один.