Ангел тьмы - стр. 50
– Что привело нас? – Произнося это, мистер Мур выглядел воплощением оскорбленной невинности – такой спектакль сделал бы честь любой звезде варьете с Бауэри. – А что должно было нас сюда привести? Беспокойство. Моральная поддержка. Что ж еще?
– И только? – подозрительно спросил доктор.
– Нет. Не только. – Мистер Мур обернулся к роялю. – Сайрус, как ты считаешь, нельзя ли нам насладиться чем-то менее погребальным? Я уверен, все мы здесь глубоко сочувствуем Отелло, задушившему по ошибке свою милую супругу, однако на фоне удивительных красот, являемых Природой за окном, мне кажется, стоит позабыть о таких настроениях. Ты, случаем, не знаешь чего-нибудь менее… ну, что ли… менее нудного, а? В конце концов, друзья и коллеги, лето на дворе!
Сайрус ответил тем, что плавно перешел на «Белое» – песенку, популярную годах в сороковых, – в точности угодив мистеру Муру. Тот мгновенно заулыбался доктору, посмотревшему на него с некоторым беспокойством.
– Бывают моменты, – сказал он, – когда я действительно сомневаюсь в вашей вменяемости, Мур.
– Ох, ну ладно вам, Крайцлер! – отозвался тот. – Говорю же вам, все будет хорошо. В подтверждение чего мы принесли вам живое свидетельство того, что вещи вновь обращаются к своему привычному ходу. – И мистер Мур слегка кивнул, показывая на Маркуса и Люциуса.
– Детектив-сержанты? – тихо спросил доктор, глядя на них. – Но вы-то ко всему этому какое имеете отношение?
Маркус укоризненно глянул на мистера Мура и произнес, вручая ему пустой стакан:
– Это было поистине изящно, Джон. Лучше б тебе заняться напитками.
– С превеликим удовольствием! – вскричал мистер Мур и, приплясывая, удалился к батарее бутылок на тележке.
Доктор перестал ожидать здравого смысла от представителя прессы и снова обернулся к Айзексонам:
– Джентльмены? Неужто у мистера Мура и вправду так сдали нервы, коль он привел вас сюда, руководствуясь неким воображаемым поводом?
– О, это был вовсе не Джон, – живо ответил Маркус.
– Можете благодарить капитана О’Брайена, – добавил Люциус. – Если, конечно, «благодарность» в данном случае – уместное слово.
– Главу Сыскного бюро? – удивился доктор Крайцлер. – И за что же мне следует его благодарить?
– За то, что следующие шестьдесят дней, боюсь, вам предстоит частенько видеться с нами обоими, – ответил Маркус. – Вы в курсе, доктор, что суд постановил начать полицейское расследование событий, имевших место в вашей клинике?
То, что последовало дальше, щелкнуло у меня в голове сразу, как, я уверен, и в голове доктора; тем не менее он произнес всего лишь:
– Да?
– Что ж, – продолжил за своего брата Люциус. – Вот мы и здесь.
– Что? – В голосе доктора одновременно прозвучали смятение и облегчение. – Вы двое? Но разве О’Брайен не знает…
– Что мы – ваши друзья? – спросил Маркус. – Разумеется, знает. И сие обстоятельство особенно его забавляет. Видите ли… хм-м… С чего бы начать, даже не знаю.
Поскольку дальнейшее объяснение детектив-сержантами того, что произошло в тот день в Полицейском управлении, как обычно, пересыпалось дрязгами насчет того, кто за что отвечает, я с таким же успехом могу здесь изложить самую суть.
Все началось с того обрубка, который Сайрус и я видели на берегу у «Кьюнардовского» пирса прошлой ночью. (Ну, то есть, на самом деле все это началось, когда Айзексоны впервые оказались в полиции – учитывая их прогрессивные методы и особенности поведения в сочетании с национальностью, немудрено, что их чуть ли не сразу все невзлюбили. Но в том, что касается нынешнего дела, поводом послужило действительно тело.) Всем присутствовавшим там, от простого патрульного до капитана Хогана, а впоследствии – и капитана О’Брайена из Сыскного бюро, было понятно, что дело пахнет сенсацией. Какое же лето в Нью-Йорке обходится без громкого и загадочного убийства, а это убийство имело все шансы оказаться таковым, начиная с вероятности того, что недостающие фрагменты тела скоро начнут всплывать в разных концах города (что они и сделали). Обрубок уже попал на страницы газет и, несомненно, еще какое-то время не должен был с них пропадать, причем значительная доля внимания доставалась людям, ведущим следствие. Но разыграть все следовало безупречно: фараоны представили все так, словно убийство было куда круче вареных яиц, с тем, чтобы увенчать себя заслуженными лаврами, когда придет время.