Ангел-телохранитель - стр. 27
Женщина не ответила. Он чувствовал, как напряженно она вслушивалась в его голос. Он ждал.
– Как вы можете? – наконец хрипло проговорила женщина. – Как вы смеете?! Это жестоко, так шутить! – Рыдания мешали ей говорить.
Он страшно растерялся. О чем она?
– Я не понимаю… Простите, но я действительно Влад… И ваш телефон…
– Влада нет! – выкрикнула женщина. – Он погиб! Забудьте мой номер навсегда, скотина бесчувственная!
Люля бросила трубку. Этот человек, с голосом, похожим на Владькин… Он, несомненно, ошибся номером… И – ну есть же такие идиоты! – на ее непроизвольное восклицание: «Владька!» – ответил, что он Влад и есть! Этим телефонным дебилам не приходит в голову, что они могут нечаянно попасть в сердце беды и боли!!!
Она выдернула шнур из розетки. На случай, если этот придурок вздумает снова позвонить.
Женщина бросила трубку. Вот так вот. Жизнь на его глазах слизывала, как корова языком, последние приметы прошлого.
Через несколько тоскливых дней на работе и невыносимых вечеров дома он решил, что жить не стоит.
И повесился на крючке для люстры в новой квартире, до сих пор так и пустовавшей.
Он оказался забавным, этот детектив. Роста среднего; непослушные, вьющиеся темные волосы, засветлевшие на висках первой сединой. Глаза светло-карие с зеленоватым оттенком – один чуть темнее, чем другой. Руки длинноваты, от крепкого худощавого тела веет ловкостью и неброской силой.
Люля была очень восприимчива к форме, к ее нюансам, к ее сути и потому быстро разглядела, что этот человек с выражением сухой сдержанности и строгой деловитости сыщика на лице был на самом деле нежнейшим и добрейшим существом. Она его раскусила в ближайшие пару минут и сразу же перестала бояться. С ним было совсем не так, как в милиции, где у нее слова застревали в горле под неприязненным взглядом, искавшим ее изумруд.
Поэтому она легко и как-то отстраненно, словно это происходило не с ней, описала Алексею Кисанову все события: и наезды неизвестной машины, и табун молчаливых подростков в темном дворе, и убийство ее первого телохранителя, и пожар на даче, и подкоп под забор, и якобы забившуюся канализацию…
Алексей Кисанов слушал очень внимательно, изредка задавая вопросы и делая пометки в блокноте.
– Да… – сказал он под конец. – Досталось же вам, Людмила…
От него исходили тепло и сочувствие. А именно перед теплом и сочувствием она сейчас совершенно беззащитна.
Люля прогнала подступающие слезы. Когда-то она жила одна и полагалась только на себя, но Владька ее разбаловал. Счастье делает нас незащищенными…
Да нет, глупость какая! Разве несчастья делают нас защищенными? Разве она стала сильнее оттого, что ее уже месяц пытаются убить? Куда там – вон, от одного доброго слова готова реветь как маленькая. Скоро она станет горячо благодарить каждого, кто не намеревается ее убить!
Нет, нет, ей не нужны ничье тепло и сочувствие! Ни этого детектива, ни Артема! Она самостоятельная взрослая женщина, она сама может справиться.
– Людмила, вы меня слышите?
– Люля… Мне нравится, когда меня называют Люля, – уточнила она, глядя в каре-зеленые ласковые глаза, подернутые, конечно же, завесой непроницаемости.
– Люля? Хорошо, пусть будет Люля… Ты, вы меня слышали?
– Нет, – беспечно отозвалась она. – Я все прослушала.
– Я говорил о том, что мне нужно просмотреть бумаги вашего мужа, – терпеливо повторил детектив. – Если разгадка в них, то мы ее найдем.