Ангел русской культуры - стр. 7
Тот скинул старый сапог с самовара, который служил адъютанту кузнечным мехом для раздувания углей, налил чаю в глубокую чашку с золотым вензелястым узором, подал начальству.
– Тут подесаул Збруев умудрился где-то полонить красного командира, – вполголоса пояснил адъютант. – Не одного, с девочкой, которая, судя по одежде, далеко не из пролетарской семьи.
Генерал, отхлёбывая чай, присматривался к мужчине с девочкой.
– Ба! Никак господин Полунин?! Собственной персоной! – поставил он на стол недопитую чашку. Потом резко встал, но тут же снова опустился в кресло, вынул большой синий клетчатый платок, вытер мигом вспотевший, несмотря на холод, затылок.
– Дела-а-а…
– Так точно, вашско-ородье! – вытянулся перед крыльцом подесаул. – Я его тоже узнал, Иуду.
Подесаул с ненавистью посмотрел на пленника.
Тот всё так же спокойно стоял посреди двора, не обращая внимания на сцену «узнавания». О его волнении можно было судить лишь по заходившим желвакам на скулах. Арестованный выдержал упорный взгляд бывших товарищей по оружию. Шутка сказать, многие годы они служили в одном полку и расстались лишь, когда Полунина откомандировали в ставку государя Российской Державы.
– Подесаул! Какого чёрта! – голос генерала вдруг стал жёстким. – Тьфу ты… – он посмотрел на вытянувшегося в струнку казака. – Ладно, давайте его сюда. И руки развяжите, право слово!
Збруев подскочил к пленнику, одним махом кинжала разрезал путы на руках, подтолкнул арестованного рукояткой нагайки в спину и пленный сделал несколько шагов к крыльцу, растирая на ходу запястья. Девочка от него не отставала.
– Мишель, что стоите, уберите девочку, – сделал рукой жест генерал. – Дети никогда не должны отвечать за грехи родителей. Тем более, войну эту не мы затевали. В который раз Россию поганят ублюдки! И этот изувер тоже к ним примазался! Воистину, ничего святого в стране не осталось!
Адъютант махнул казакам. Двое подбежали к девочке и стали отдирать её от офицера. Та, молча, сопротивлялась, вцепившись в рукав отца мёртвой хваткой.
– Отпусти, Кэти, отпусти, – тихо выдохнул он, – иди, тебе не сделают ничего плохого.
Она послушалась, отпустила рукав, стараясь сдержать слезы, но все же две капли-предательницы покатились по щекам.
Девочку увели и заперли в дровяном сарае, а её отец, офицер Красной армии в данный момент и не так давно – Белой, всё так же подталкиваемый в спину тупым концом нагайки, поднялся на крыльцо. Он стоял перед генералом, внимательно разглядывающим его, не отводя глаз. Собственно, смотрел он не на генерала, а сквозь него, в какое-то своё, неведомое, куда нет ни дорог, ни тропинок, но где живёт, присутствует то светлое будущее, которому он мечтал посвятить всё своё воинское уменье, за которое и жизни не жалко.
– Господин Полунин? – спросил генерал, словно всё ещё сомневаясь: не обман ли зрения?
– Да, вы не ошиблись, Алексей Максимович, – отозвался тот. – Бывший полковник царской армии Преображенского полка перед Вами.
Генерал помолчал немного, склонил голову, как бы задумавшись о том, какие фортели выкидывает судьба.
– Как вы могли?! – генерал снова в упор посмотрел на пленника. – Столбовой дворянин, отличный штабист, сам Государь был о вас высокого мнения и – к красным, к бунтовщикам, к евреям-нигилистам? К полупьяным подзаборным люмпен-пролетариям? Ведь насколько надо не любить свою Родину, чтобы отдать её на растерзание жидам и лавочникам? Да вы в своём ли уме, милейший?