Ангел пригляда - стр. 9
Доктор глянул – и зашатался, уронил на землю белый сверток с лекарствами. Увидел, как наяву, обожженные трупы, лежащие в простреленном здании, багровую липкую кровь на кафельном полу, разодранные в смерть белые халаты…
– Достали-таки, – озабоченно сказал орк, с уважением осматривая дыры. – Из «града» садили.
Доктор, не чуя холода, сел в снег. Но из дверей уже бежали к нему старшая медсестра Наталья Онисимовна Андрухович и медбрат Иванчук, крепкий детина с рыжей шерстью через все лицо.
– Доктор, – кричала Андрухович, – что с вами? Вы ранены, доктор?!
– Да не раненый он, – сплевывая, отвечал орк. – Больной немного на всю голову – это есть…
Ясинский взял старшую медсестру за теплую жесткую руку, поглядел в глаза.
– Пациенты? – только и спросил он, сам испугавшись своего голоса – глухого, скрипучего.
– Живы, все живы, слава богу, отсиделись в подвале…
– Ну и славно, – проговорил доктор, теряя сознание.
Очнулся Ясинский в постели, накрытый двумя одеялами. Чувствовал он себя слабовато, но мысли были ясные: витамины через капельницу и цефтобипрол внутривенно делали свое дело. Кровать ему поставили прямо в кабинете, рядом с массивным столом заведующего. Он мысленно одобрил это – тесновато, но уютно. Гораздо хуже было бы лежать в большой и холодной палате.
Стоило доктору открыть глаза, как в кабинет вошла Андрухович, словно только того и ждала. Села рядом на стул.
– Станислав Владиславович, как вы?
Он слабо улыбнулся.
– Бывало хуже…
Андрухович положила ему руку на лоб – твердую, холодноватую.
– Температуру мы сбили, до пневмонии, надеюсь, дело не дойдет.
Доктор глядел на старшую медсестру и что-то его смущало. Андрухович перехватила этот взгляд, запахнула на себе пальто. И тут доктор понял: Наталья Онисимовна была не в обычном белом халате, а в коричневой драповой обдергайке.
– Электричества нет, – словно оправдываясь, сказала Андрухович. – Отопление отключили… Ничего нет, даже воды.
– Горячей или холодной? – спросил Ясинский.
– Ни той, ни другой. Вообще ничего.
Ясинский задумался.
– Очень быстро помещение вымораживается, – виновато сказала медсестра. – Нужно что-то решать, Станислав Владиславович…
В кабинет заблудшим коршуном заглянула крючковатая старушка – Елена Ивановна Повалий, депрессивно-параноидный синдром. Андрухович перехватила взгляд доктора, повернулась к дверям, сказала ласково, но твердо:
– Бабушка, идите в палату…
– Чего дают-то? – мрачновато, требовательно спросила Повалий.
– Ничего не дают. В палату идите, бабушка…
– Бабушка, – пробормотала та, жуя морщинистой губой. – Семьдесят лет была старая тварь, склеротичка проклятая, а теперь вот бабушка. Видно, смерть моя близко.
Больная сгинула в дверном проеме. Андрухович снова повернулась к Ясинскому.
– Что делать будем, Станислав Владиславович?
Доктор, как старушка, пожевал губой. Но разница между ними была та, что старушка повернулась к миру задом и ушла в свое безумие, а он такой роскоши позволить себе не мог. Права старшая медсестра, нужно решение принимать, а решения все одно другого хуже.
– Собирайте персонал, – сказал он наконец и прикрыл глаза – сил оставалось немного, надо было экономить…
Через полчаса в кабинете доктора собрались оставшиеся медработники, смотрели кто тихо, кто хмуро, но все – с надеждой. Доктор Ясинский не лежал уже, сидел на своем кресле бледный, как мертвец, говорил тихим голосом: