Ангел - стр. 21

– На твоем месте я бы не стал ссориться с ним.

– Он опасен?

Гэбриел постарался задать этот вопрос спокойно, прекрасно осознавая, что ночью его надолго запрут в камере наедине с Джейсоном.

– Нет. Но он глуп, – прошептал Сол, приветственно кивая еще одному знакомому заключенному, коротко стриженному молодому человеку с бородой имбирного оттенка.

Гэбриел заметил, что тот оглядел его от макушки до пят, и невольно поежился от оценивающего взгляда.

– Глуп?

– Никогда не бери взаймы и не одалживайся. Правило номер один. Особенно если тебе не дали разрешения. Когда все, что у тебя осталось, это двадцать вещей, они приобретают огромную важность. Джейсон отдал кому-то нечто очень важное. Его ждет суровое наказание, и лучше бы оно свершилось не при тебе.

– Разве ты не должен уведомить надзирателей?

– Правило номер два: никогда и ничего не сообщай охране. Здесь мало с кем обращаются хуже, чем со стукачами.

– Усек.

– Если заметишь, как что-то начинается, сразу уходи. Вот тебе совет, – добавил Сол. – Это тяжело, но здесь прежде всего нужно заботиться о себе. Так поступает любой зэк.

Гэбриел разглядывал стоявшую на подносе тарелку с мясной запеканкой. Пюре выглядело белым и с виду приличным – с бисеринками влаги на поверхности, словно запотело. На вкус же оно было водянистым и слишком мягким. Фарш неестественного оранжевого оттенка вовсе не вызывал аппетита. Гэбриел набрал смесь в ложку. Несмотря на жидковатую консистенцию, она не пожелала отлипнуть, когда он поднес ее ко рту. Пюре свисало слизью, но Гэбриел был настолько голоден, что положил его в рот, теплое, но далеко не горячее. Он постарался вообразить, что порция за порцией поедает не отвратительную пищу, а нечто куда более вкусное, но чем сильнее остывало блюдо, тем труднее это становилось. В желудке ощущался ком – тяжелый, как сырой песок. Неожиданно Гэбриел подавился и почувствовал, что отвратительный картофель выбирается наружу. Он кинулся к корзине, стоящей в углу столовой, и его стошнило. Услышав смех, он поднял взгляд на сидящих за столом напротив. Среди них был молодой человек с имбирной бородой. Глазами он так и прожигал Гэбриела, который внезапно перестал чувствовать голод.

Общий сбор.

Гэбриел дошел до камеры и занял отведенную ему позицию возле двери. Джейсона не было видно.

– Коул! – выкрикнул надзиратель уже в четвертый раз, но теперь глядя на Гэбриела.

Тревога усилилась, когда к нему быстрыми шагами приблизились трое других охранников. Все остальные откровенно пялились. Гэбриел почувствовал, как кровь отлила от лица. Он попытался казаться выше ростом, выглядеть менее беспомощным. Вздернул подбородок и встал прямо, отведя плечи назад. Такую стойку он обычно принимал, входя в ночной клуб и оглядывая зал, в котором каждому хотелось, чтобы его воспринимали большей сволочью, чем других посетителей.

Гэбриел пробежал глазами по бейджам надзирателей. Маркус Хайд, Кайл Джонсон и Стив Барратт.

– Где Джейсон? – спросил Барратт.

– Не знаю, – ответил Гэбриел.

Восемьдесят два слова.

– Значит, не знаешь? Когда и где ты видел его в последний раз? – прорычал Хайд прямо в лицо Гэбриела.

Охранник значительно уступал ему в росте, и было странно слышать, как на него орет маленький человечек. Гэбриел с трудом смирился с необходимостью терпеливо выносить направленную на него злобу. В нем все бунтовало против немотивированной ненависти. Сам он никогда не питал склонности к насилию, но сейчас в нем заговорила оскорбленная гордость. Хотя разве у него остались причины проявлять ее?