Ангел для шейха - стр. 12

– Как ты смеешь дерзить первой жене господина, неверная? – От возмущения у него задрожали борода и необъятное брюхо. Он замахнулся и ударил меня по губам раскрытой ладонью, сильно.

Нижняя губа лопнула, и из ранки полилась кровь. От неожиданности я не успела закрыться, вырваться или убежать. Двое слуг Малики подбежали ко мне и заломили руки за спину, заставили опуститься на колени, низко склониться к самому полу. Я ничего не видела, кроме голубой керамической плитки, украшенной голубым цветком лотоса. Волосы выбились из-под платка и волной упали на пол. От боли на глазах выступили слезы.

Малика подошла ближе, встав на золотистые пряди. Это единственное, что я видела, – бархатные, вышитые золотом и украшенные жемчугом изящные туфельки.

– Неверная из страны варваров не знает своего места, госпожа, – прогудел над головой бородатый.

– Никто не знает ее места, Рахим. – Голос Малики напоминал одновременно сладостную мелодию и шипение змеи, приятный и в то же время надменный, отталкивающий. – Господин отвел ей покои Зары, матери его горячо любимых погибших сыновей.

Кожу словно погладил порыв ледяного ветра. Я жадно ловила каждое слово.

Малика не могла быть матерью Архама и Арифа, отец говорил, что они старше меня на год, поэтому Кабир и взял их с собой в Россию, посчитав юношей достаточно взрослыми, для того чтобы перенимать опыт отца. Она слишком молода. Но почему тогда бородатый толстяк назвал ее первой женой? И почему пустуют эти покои, где мать сыновей Кабира?

Малика провела по полу носком туфельки, натянув мои волосы, так что стало больно, но я не произнесла ни слова. И задумчиво продолжила:

– Запретное крыло для одной маленькой дерзкой девчонки, к которой он ни разу не пришел.

– Господин не покидал ваших покоев, – подобострастно ответил толстяк.

Я закусила губы, чтобы сдержать смешок, так вот зачем явилась грозная первая жена, пометить территорию, намекнув, что Кабир проводил с ней все ночи, с тех пор как приехал. Знала бы она, что его внимание для меня как укус ядовитой змеи, могла бы не утруждаться, разыгрывая это представление.

– Верно, господин был щедр ко мне, но от этого не стало более понятно: зачем ему неверная шлюха?

Малика подняла ножку и поддела меня за подбородок, добиваясь, чтобы я подняла к ней лицо и посмотрела на нее.

Я вывернулась, но только для того, чтобы один из слуг схватил меня за волосы и задрал голову.

В карих глазах первой жены горела лютая ненависть, она рассматривала меня как дворняжку, случайно забежавшую во дворец. Со смесью презрения и любопытства, но было и что-то еще. Я не сразу поняла, что это ревность.

Грозная прекрасная первая жена ревновала мужа к неверной шармуте.

– Можешь оставить своего господина себе, – процедила я сквозь зубы и посмотрела прямо в глаза Малики.

– Как ты смеешь так говорить с госпожой, неверная?! – пророкотал толстяк.

Малика злорадно ухмыльнулась, будто получила то, за чем пришла:

– Зияд разве не сказал, что тебе запрещено говорить со мной? Тем более проявлять неуважение? За такие речи тебе положено вырвать язык, неверная, – сладостно прошипела она, обернулась, посмотрела на сад. Я проследила за ее взглядом.

В большом саду больше не было темно и тихо, там собралась небольшая толпа. Пять женщин, одетых как принцессы, и слуги с факелами и лампами в руках.