Ангел для двух боссов - стр. 34
– Пусти, урод! – кричу я, пинаясь, но он словно одержимый начинает срывать с меня пиджак, рвет пуговицы на блузке, добираясь до бюстгальтера, который я, слава богу, сегодня надела! Хоть какая-то защита!
– Ох, какая цаца, – хрипит мужик, лапая меня своими грязными руками. – От тебя не убудет, если дашь дяде Саше.
Понимаю, что просить бесполезно, и судорожно начинаю шарить рукой по столу, надеясь найти что-то, чем можно обезвредить этого похотливого козла. На вид такой слабый, а на самом деле слабая я, мне его даже спихнуть не удается! Кручу головой, чтобы избавиться от мерзкого дыхания, доносящегося до меня из его рта с гнилыми желтыми зубами, трясусь от ужаса, брыкаюсь, но он всё равно умудряется раздвинуть мне ноги, елозит своим тощим телом между ними, бормочет, какая я сладенькая и что он со мной сделает. Похотливая мразь, но до чего сильная…
До сих пор не могу поверить, что это взаправду происходит.
Почти теряю надежду, когда наконец под руку попадается открывалка! Замахиваюсь и со всей силы втыкаю ее в плечо горе-насильнику, отчего тот сразу же воет, вмиг отпуская меня и падая на пол.
– Ах ты, тварь! Я в милицию на тебя заявлю! – чуть ли не плачет сосед, баюкая свое плечо.
– Во-первых, это полиция, а во-вторых, заявлю на вас я! Знаете, сколько дают за изнасилование?! – кричу я, пытаясь привести себя в порядок. Быстро бегу к выходу, понимая, что ни за что не останусь здесь. К счастью, алкаш слишком занят своим «горем», чтобы преследовать меня. Поняв это, я набираюсь смелости и всё же забираю свою сумку с вещами. Спускаюсь на пару пролетов и привожу себя в порядок, сев на свою сумку. Достаю влажные салфетки и вытираю потекшую тушь.
«Зачем вообще красилась?» – приходит в голову глупая мысль.
– Что же мне теперь делать? – снова реву я.
Идти обратно я не могу. Ни за что на свете туда не вернусь. Сегодня я как-то справилась с ситуацией, а что будет в следующий раз, когда нападавших будет несколько?
– Опа! Явилась-таки, дочь! – отвлекает меня язвительный голос матери, которая поднимается по ступенькам, звеня бутылками в пакете.
– Мама! – вскакиваю я, со слезами рассказывая, что только что произошло.
– Ну подумаешь, полапали тебя, – не нахожу я сочувствия у родительницы. – Эка невидаль.
Как это? Может, она не поняла меня? Цепляюсь за эту соломинку и пытаюсь объяснить еще раз:
– Наш сосед чуть не изнасиловал меня, мама!
– Но не изнасиловал же, чего истеришь? – пожимает она плечами. – Разоралась на весь подъезд. Саша хороший мужик, с ним всегда договориться можно. А если пристал к тебе, так ты повод, значит, дала. Если сучка не захочет, кобель не вскочит, – выдает с таким пафосом, будто поделилась со мной мудростью.
– Мама… – мотаю головой, не веря в то, что она говорит. Но весь вид родительницы показывает, что никакого сочувствия я не дождусь.
И в этот момент я понимаю, что всё. Нет у меня мамы. Разве может мать говорить такое своему ребенку? Мою маму давно забрала бутылка.
– Я ухожу, – сообщаю я ей. – Если захочешь вернуть свою дочь, бросай пить. Я устала пытаться исправить тебя.
– Ах ты, неблагодарная дрянь! Кому ты нужна кроме меня?! Она меня еще учить будет, пить мне или не пить! Кто тебя просил меня исправлять? У меня всё отлично! Уходи-уходи, только не приползай обратно! – идет она прочь, совершенно не впечатленная моими словами.