Ангел для Демона - стр. 10
Как? Раньше всего пары минут в темноте и холоде было достаточно, чтобы стало плохо. Я теряла сознание и могла пролежать в беспамятстве несколько дней. Один раз, даже в кому впадала. А тут целых двое суток и всё ещё не умерла. Чудо или проклятие?
Единственное, что не давало мне сломаться и сохраняло рассудок – это вера в папу. Он найдёт меня. Обязательно найдёт. И вытащит из этого ада. Как и тогда, в день смерти мамы. Он не позволит, чтобы со мной что-то случилось…
Лысый заводит меня в дом и тащит по коридору. Наши шаги приглушают дорогие персидские ковры, которыми устланы полы особняка. В воздухе витает аромат свежих цветов. Кажется, розы. Мама их очень любила. Запах, который исчез из нашей жизни вместе с ней.
Наконец, мужчина замирает у одной из комнат. Поворачивает ручку и, открыв дверь, толкает меня внутрь. Несильно. По крайней мере, для него. Для меня же этого точка оказывается достаточно, чтобы зацепиться ногой за порог и провалиться на пол, выставив перед собой руки.
Болевой шок проходит, когда понимаю, что разодрала ладони. Слёзы скатываются по щекам и падают на белый пол, совсем рядом с кровавой каплей.
– Блять, – слышу за своей спиной, но не оборачиваюсь. Не хочу видеть перекошенного лица преступника. – Сиди тихо, – гаркает лысый, закрывая дверь. – Демон скоро приедет.
7. Ангел
Несколькими месяцами позже
Лежу на больничной койке и бесцельно смотрю в окно. Маленькое такое на противоположной стене. Оно совсем не похоже на те, что стоят в моей комнате. Огромные на всю стену, покрывающие часть потолка, чтобы впускать максимум света. Можно часами не спать, наблюдая за бескрайним полотном звёздного неба или высматривать в сумрачной дали созвездия. Совсем как раньше. С мамой…
Я так мало помню её. Словно и не было двенадцати лет любви и счастья. Они поблекли в памяти, стёрлись под действием лекарств и… страха. Кажется, он был со мной всегда. Каждую секунду моей жизни. Везде. Где бы ни находилась. С кем бы ни была. Ужас постоянно шёл по пятам.
Чувствую, как по щеке катится слеза. Одинокая. Единственная. Она ползёт по синякам, что приобрели уже зеленовато-желтый оттенок, а у меня нет сил даже смахнуть её. Стереть доказательство своей слабости. Не двигаюсь. Руки и ноги отказываются повиноваться, а мозг… Он тоже молчит. Не реагирует. Сломался. Перестал соображать.
Я не здесь. Меня тут нет. И никогда не было. Это тело… Разбитое. Слабое. Оно не моё. Не может быть моим.
Когда впервые увидела себя в зеркале, не выдержала. Потеряла сознание прямо там, в ванной. Пролежала на холодном кафеле около получаса, пока меня не нашла медсестра. После того случая от меня не отходят ни на шаг. Рядом постоянно находится сиделка, а за дверью палаты дежурит охрана. Много охраны. Кажется, они везде. Папа распорядился. Думает, что таким образом сможет защитить меня. Будто несколько десятков тренированных телохранителей могут вернуть меня прежнюю.
Сквозь искусанные губы слетает тихий стон. Тянется до тех пор, пока не превращается в крик. Дрожащими пальцами сжимаю одеяло. Ногти вонзаются в кожу ладоней, оставляя на ней тонкие кровавые полумесяцы, а я всё вою. Не переставая. Не могу замолчать. Не получается.
– Катерина Владимировна, – настойчивый зов медсестры врывается в хаотичный рой мыслей, разгоняя жуткие образы. Голоса в голове затихают и растворяются в воздухе, пропитанном запахом лекарств. – Посмотрите на меня. Всё хорошо. Слышите?