Ангел для Демона. Исцеление - стр. 25

Машина на бок уходит, оглушает скрежетом металла и резкой болью в голове.

Руки сами тянутся к Марату, притягивают к себе.

Обнимаю его и накрываю своим телом.

Истошный крик ребёнка разливается холодом в груди.

Дыхание замедляется.

И всё меркнет.

Темнота куполом накрывает. Выбрасывает из реальности.

Всё болит.

Тело судорогами сводит.

Голова кружится и гудит как после сильнейшего удара.

Пытаюсь глаза открыть, но веки будто свинцом налились, не поддаются. Тёплая струйка по виску стекает, кожу щекочет.

Что-то давит на меня. Заставляет в комок сжаться. И только медленное дыхание на груди успокаивает.

Марат жив.

Каждой клеткой чувствую стук его сердца.

Облегчение волной окутывает. Силы даёт и желание бороться.

Медленно откидываюсь назад, шарю руками в поисках застежки от ремня.

Заело.

Несколько раз тяну на себя, чувствую как удары молнии от рук в спину поднимаются, проходят через позвоночник.

Внизу живота тянет. Болит сильно, на куски разрывает.

Но не останавливаюсь ни на миг.

Я должна справиться!

Марата вытащить должна. И Рустам… Его совсем не слышно.

Господи, только бы нас быстрее нашли.

После нескольких минут, показавшихся вечностью, замок поддаётся.

Ремень с характерным шумом отлетает в сторону, Марат заваливается на меня.

– Сейчас, – шепчу в лихорадке, придерживая его одной рукой, пока другой пытаюсь справиться с искореженной дверью. – Сейчас, милый. Я вытащу нас отсюда!

Интенсивнее нажимаю на кнопку, но та не срабатывает.

С каждой секундой сил остаётся все меньше, кровавая пелена перед глазами увеличивается, а резь становится острее.

Делаю ещё одну попытку и едва не кричу от облегчения, когда дверца отходит в сторону.

Долгожданная свобода уже совсем близко.

С трудом отползаю на край сидения и валюсь кубарем на землю. От удара бедро судорогой сводит, но я уже ничего не чувствую.

Стискиваю зубы, давлюсь от противного запаха горелой резины и поднимаюсь на ноги.

Меня шатает, из стороны в сторону бросает. Делаю глубокий вдох, но от этого лишь хуже становится. Резкая боль пронзает грудину. Задерживаю дыхание, пережидая.

Трясущимися руками хватаю Марата за плечи и вытаскиваю его из машины.

Из-за слабости тело его кажется неподъёмным. Мышцы напрягаются до предела, колени подкашиваются.

Не могу идти. Падаю, но продолжаю прижимать мальчика к груди.

Не отпущу. Никому не отдам. Не позволю, чтобы с ним что-то случилось.

Тихий вздох Марата действует словно глоток свежего воздуха.

Смотрю на него заплывшими глазами и понимаю, что не имею права на слабость.

Издаю болезненный стон, но всё же поднимаюсь. Отношу ребёнка на безопасное расстояние от перевернувшегося автомобиля.

Укладываю Марата на траву и возвращаюсь обратно. Надо вытащить Рустама…

Сквозь тонировку его совсем не видно. Дверь с водительской стороны почти не пострадала. Весь удар пришёлся назад.

Всё моё внимание приковано к бессознательному мужчине. Его лицо разбито, кровь стекает по рассеченной скуле, чёрные волоски пропитались багряной жидкостью, нос неестественно вывернут в сторону.

В любой другой ситуации я бы сознание потеряла. Не выношу вида чужой боли. Но сегодня ничего не чувствую. Лишь знаю, что торопиться должна.

Цепляюсь ему в руку, стараюсь привести в чувства.

Я и в нормальном состоянии не смогла бы его поднять, а сейчас, когда кости плавятся от боли, даже пытаться бессмысленно.