Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - стр. 9
Павел Васильевич родился в 1908 году в семье крестьянина, который так и не смог приспособиться к жизни после революции. Отец Павла быстро спился и умер, оставив семью на грани голодной смерти. Мальчик, наверное, пополнил бы многочисленную армию беспризорников Вятской губернии, если бы не один случай. Невесть откуда у него появились карманные часы на цепочке, и он тут же побежал сдавать в магазин нежданную находку, а пожилой часовщик, забавы ради, решил показать парнишке механизм, скрытый внутри его сокровища.
– Так ведь они не работают, они ничего не стоят, – лукаво воскликнул старик, разглядывая циферблат.
В следующий момент часовщик неожиданно выхватил цепочку, положил железный корпус на ладонь и одним движением снял крышку, скрывающую сложный мир шестеренок за белым блюдцем циферблата. Одна деталь касалась другой, и все были связаны вместе, вот только не работали. Старик взял в руки нечто вроде иголки, поддел что-то, и все эти шестеренки вдруг задвигались, затрепетала секундная стрелка, и мертвый механизм из множества маленьких блестящих деталей вдруг обрел жизнь. Это так впечатлило Павла, что он пошел к мастеру в подмастерья. Старик не только обучил его часовому делу, но и заставил выучить азбуку, а затем потребовал, чтобы подросток записался в вечернюю школу.
Про часы Павел забыл на долгие годы. Он выучился на слесаря, пошел работать на предприятие, а вскоре встретил прекрасную девушку Ульяну, которая пришла в восторг, увидев, как легко ее кавалер починил приятелю старинные ходики. В их семье родилось четверо детей. С возрастом Павел все чаще вспоминал старика в пыльной часовой мастерской, казавшейся ему в детстве лавкой чудес. Курдюков начал увлеченно коллекционировать ходики всех видов и мастей. Все началось с трофейных японских часов, которые ему принесли на ремонт, но так и не забрали.
В конце 1950-х Курдюков приехал в поселок Ангарск, из которого пытались сделать промышленный центр. Это место окрестили «городом победы», так как строить его решили после войны, силами пленных немцев и заключенных АнгарЛага. Здесь планировалось возвести несколько крупных заводов, но ограничились лишь нефтедобывающим комбинатом. Зато колоний вокруг набралось немало. Они окружали рабочий поселок, который стремительно превращался в город, в том числе и за счет освободившихся из лагерей людей. Курдюков не раз замечал в магазинах и на улицах мужчин, которых раньше видел на стройке, где работали заключенные.
Один за другим тут вырастали каменные двухэтажные дома – временное жилье с коридорной системой и деревянными перекрытиями, в которые селили в основном сотрудников ГУЛАГа, а со временем и рабочих заводов. Появились здесь и площадь Ленина, и улица Карла Маркса. Центральная площадь городка, построенная в последние годы сталинской поры, вскоре украсилась шпилем почтамта, напоминавшим Адмиралтейскую иглу в Северной Пальмире.
В здешних местах особенно ценились покорность и умение быть незаметным. Этому учила лагерная система. Заключенных, которые хоть чем-то выделялись, всегда старались изолировать от остальных, так как они несли собой угрозу бунта, а этого боялись сильнее всего. На многие километры вокруг тут ни души. По большому счету ничто, кроме страха, не держало заключенных за колючей проволокой. Если кто-то подавал голос, то, значит, ему было не так уж страшно. Когда город только начинали строить, то сами заключенные сначала возводили по периметру забор, а потом принимались за строительство дома или завода на огороженной территории. Закончив с одним объектом, забор переносили на новый квадрат, и все повторялось. От свободы арестантов отделял только хлипкий забор и парализующий страх, ну и караульные с винтовками. Со временем желание раствориться, стереть все собственные черты начало доходить до абсурда: к примеру, однажды бунт в лагере удалось подавить с помощью одного фотоаппарата.