Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - стр. 27
Со временем страх прошел, но появились отвращение и брезгливость. Ранее неведомое Лене чувство заливало ее всякий раз, когда в семье не хватало денег даже на самое необходимое, а такое случалось теперь регулярно. Зарплату задерживали, деньги обесценивались, а товары, которые теперь потихоньку стали появляться в магазинах, стоили каких-то космических денег. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, Михаил теперь после работы стал заниматься частным извозом. В начале 1990-х в Ангарске это был далеко не самый приятный и безопасный вид заработка, но зачастую – единственно возможный. Не так уж много вариантов дополнительного дохода было у среднестатистического жителя маленького сибирского города. С основной работы уходить было страшно, а заработать до получки можно было, либо разгружая вагоны с товаром, либо работая таксистом. Частенько те, кого он ловил днем, становились его клиентами ночью.
Обычно он ехал ко входу в кафе «Сказка» или к парочке других ресторанов, в которых собиралась сомнительная публика. Вечером сюда приезжали молодые парни в кожаных куртках и спортивных костюмах, а ближе к ночи фиолетовый «ВАЗ-2108» привозил девушек, которые, громко смеясь, вываливались из машины и проходили внутрь. Минут через сорок после этого кому-то срочно требовалось такси, так как парни к тому моменту уже едва держались на ногах.
Если вечер выдавался плохим, то девушки так и не приезжали, и, соответственно, работы не было. Приходилось бесцельно колесить по улицам в надежде встретить голосующего человека. В поисках клиентов Михаил частенько сворачивал на Московский тракт – дорогу, которая шла в обход Ангарска. Если здесь кому-то требовалось такси, то можно было называть любую цену. В ночное время отсюда до города можно было доехать только на попутке. Впрочем, обычно это был уже жест отчаяния, так как здесь можно было встретить лишь тех, кого уже не привозили к дверям кафе с сомнительной публикой.
Михаил надолго запомнил, как в один из первых вечером в «должности» таксиста он выехал на эту трассу. Была осень, черные тени голых берез мерно шевелились, словно гигантские змеи, а на шоссе стояла девушка с гигантской головой, покачивающейся в такт деревьям. Подъехав ближе, Михаил понял, что это дурацкая прическа с начесом на затылке, из-за которой на тени девушки голова казалась больше туловища. Он мельком бросил взгляд на ночную фею и вздрогнул, увидев половину некогда красивого лица, по которому пятнами расползлась косметика. Ядовито-зеленые тени с огромными ресницами, под глазами потеки туши, криво накрашенный красный рот и ядовито-розовая щека. Второй половины лица он не успел разглядеть, поэтому та фея так навсегда и осталась в памяти с огромной головой и половиной лица.
Со временем он привык к виду этих фей, девушек, которых привозили в кафе, к заплаканным и перемазанным косметикой лицам женщин, которые прибегали в отделение, чтобы заявить об очередном изнасиловании и избиении. Отчего-то казалось, что все это одни и те же девушки. Вот они приезжают в кафе и знакомятся с парнями, с которыми через полчаса уедут куда-то вдаль, – а вот они уже пишут заявление на насильника.
В один из дней к нему в машину села та, лицо которой он так и не забывал. На Марине была неприлично короткая юбка, сапоги на высоких каблуках и дорогая кожаная куртка. Весь ее вид словно кричал о том, что она приехала из большого города навестить родных в провинциальный Ангарск. Девушка даже не взглянула на него. Она попросила отвезти ее к дому родителей и только когда расплачивалась, узнала старого друга. Марина неестественно радостно завизжала, полезла с объятиями и предложила как-нибудь посидеть в кафе.