Андрей Кожухов - стр. 40
Андрей был очень хорошим слушателем, понимая с полуслова и возражая мало. Это обстоятельство было одной из первых причин их дружбы. Теперь он слушал Жоржа с обычной внимательностью, однако ни в чём не соглашался с ним.
– Сила характера! – прервал он Жоржа. – Я сомневаюсь, есть ли у нее характер, – конечно, в том смысле, как ты это понимаешь.
Жорж улыбнулся такой грубой ошибке своего друга.
– Я вижу, ты совсем не знаешь ее! – сказал он.
– Возможно, хотя мне кажется, что знаю, – ответил Андрей.
– Тебя, вероятно, обманула мягкость манер, свойственная ей как светской барышне.
– Ты считаешь ее светской барышней? Мне она показалась, напротив, очень простой и естественной – настоящая русская девушка, и больше ничего!
– Больше ничего! Значит, она тебе совсем не понравилась? А ты сказал, что понравилась.
Андрей засмеялся.
– Ты ошибаешься, мой друг, – сказал он весело. – И чтобы доказать тебе, что она мне в самом деле нравится, я теперь же заявляю тебе, что если она так же полюбит тебя, как ты ее, я без колебания даю вам отеческое благословение.
Андрей в первый раз так прямо заговорил с Жоржем о его сердечных делах. Ему нужно было видеть их с Таней вместе, чтобы убедиться кое в чем. Он знал, что часто «эти глупости», как он называл любовь вообще, могут раздуться в нечто серьёзное благодаря доброжелательному вмешательству и поощрению со стороны. Но теперь, после того как он видел их вместе, всякое сомнение исчезло и не к чему было воздерживаться от откровенного разговора.
Молодой философ не подозревал, что «глупость» пустила корни в его собственном сердце и что единственным средством для него уберечься от ее губительного яда было бы никогда больше не видать тех чёрных сверкающих глаз, чистого лба и обворожительной улыбки.
Но так как некому было дать этот совет и в сердце его царило удивительное спокойствие, то Андрей и не собирался бежать от искушения. Он даже перестал думать о Тане, потому что в ту минуту его внимание отвлеклось в совершенно другую сторону.
В течение некоторого времени он слышал за собою неотступные подозрительные шаги. Они всегда раздавались на одинаковом расстоянии и были неровные, то слишком смелые, то слишком осторожные, как измена. По всей вероятности, за ними следом шёл шпион. Андрей ничего не сказал о своём подозрении Жоржу, опасаясь, что тот, как человек впечатлительный, повернёт сейчас же голову и испортит этим все дело. Взявши друга под руку, Андрей ускорил шаги, как бы в пылу оживлённого разговора. Человек, следовавший за ними, зашагал быстрее. Андрей повторил опыт, пошёл медленнее, и результат оказался тот же. Несомненно, что за ними шел шпион, да вдобавок еще глупый. Андрей был уверен, что он пристал, когда они уже далеко отошли от дома Репиных. Это был, вероятно, бесцельно шатающийся шпион, привлечённый какими-нибудь подозрительными словами, сказанными слишком громко, когда они проходили мимо него. Дело было несерьёзное, но все-таки следовало отделаться от неприятеля, тем более что они приближались теперь к квартире Жоржа.
– За нами шпион, – тихо сказал Андрей своему спутнику. – Только не обращай на него внимания. Мы разойдёмся на углу Косого переулка, и я его беру на себя. До меня ведь дальше.
– Хорошо, – ответил Жорж, кивнув.
Они скоро дошли до угла. Жорж отправился своей дорогой, но Андрей, сделав несколько шагов, остановился закурить папиросу. Все сомнения исчезли, когда он увидел в лицо своего провожатого. Верзила, с большими красными руками, рыжими волосами и бородой, носил на лице печать своей профессии в характерно напряженном и испуганном выражении, которое он тщетно старался скрыть под напускной непринуждённостью.