Андрей Кожухов - стр. 4
В письме говорилось довольно пространно о разных отвлечённых вопросах; в нём сообщалось о значительных переменах в практической программе и в ближайших целях партии.
«Всё это, – заключал автор письма, – может быть, удивит и возмутит тебя в первую минуту, но я не сомневаюсь, что очень скоро ты, как практик, согласишься с нами…»
Тут Лене пришлось перевернуть страницу, и ее сразу остановила бессмысленная болтовня фиктивного письма; она на минуту забыла, что его нужно смыть для того, чтобы обнаружился настоящий текст. Первые слова, которые она нечаянно прочла, произвели на нее впечатление фарса, врывающегося в серьёзную драму.
Она взяла склянку и провела по остальным страницам; в несколько секунд они тоже преобразились наподобие первой, но вид их был несколько иной. Обыкновенное письмо прерывалось кое-где длинными шифрованными местами, содержавшими, очевидно, особенно важные известия. Шифр служил гарантией на тот случай, если полиция обнаружит особую подозрительность и, не довольствуясь чтением письма, употребит химические средства для исследования скрытого содержания.
Сначала шифрованные места попадались только изредка, и группы сплочённых цифр поднимались над ровными строками обычного писания, подобно кустарникам среди ровного поля; но мало-помалу эти кучки цифр густели всё более и более, пока, наконец, посередине третьей страницы они не превратились в целый лес, как в таблицах логарифмов, безо всяких знаков препинания.
– Вот вам, Андрей, приятное времяпрепровождение! – сказала Лена, указывая на количество шифра. – Я уверена, что Жорж нарочно для вас постарался!
– Хороша услуга, нечего сказать! – ответил молодой человек.
Он терпеть не мог заниматься разбором шифрованных писем и часто говорил, что это для него своего рода телесное наказание.
– Знаете, – продолжал он, – ведь нам придётся поработать часов шесть над этой прелестью.
– Вовсе уже не так много, лентяй вы этакий! Вдвоём мы соорудим это гораздо скорее.
– Я отвык от этой работы. Напишите мне, пожалуйста, ключ, чтобы освежить память.
Она сейчас же исполнила его просьбу, и, вооружившись каждый листом бумаги, они терпеливо уселись за работу. Это была нелёгкая задача. Жорж пользовался двойным шифром, употреблявшимся организацией; первоначальные цифры письма нужно было при помощи ключа превратить в новый ряд цифр, а те, в свою очередь, превращались через посредство другого ключа уже прямо в слова. Это давало возможность употреблять много различных знаков для обозначения каждой отдельной буквы азбуки и делало шифр недоступным для самых проницательных полицейских экспертов. Но если в шифрованном письме попадалась какая-нибудь ошибка, оно оставалось иногда загадкой даже для того, кому было адресовано.
Жорж, как подобает поэту, далеко не был образцом аккуратности и по временам доводил своих друзей до отчаяния; не было никакой возможности найти в иных частях письма что-либо, кроме нечленораздельных звуков, лишённых всякого намёка на человеческую речь. И, как нарочно, подобные трудности постоянно попадались, по-видимому, на самых интересных и важных местах. Если Жорж, работавший в эту минуту на далёкой родине, не почувствовал сильного припадка икоты, то это было никак не по вине его друзей, не перестававших бранить его.