Андрей Громыко. Дипломат номер один - стр. 11
Заместитель министра иностранных дел, посол СССР в ФРГ Ю.А. Квицинский на XIX Всесоюзной конференции КПСС. 1 июля 1988
[ТАСС]
Павел Семенович Акопов, который работал в посольстве в Египте, вспоминал, что Громыко уважал тех, кто умел за себя постоять и не трусил. Во время октябрьской войны 1973 года на Ближнем Востоке министр постоянно звонил в Каир – в посольстве установили аппарат закрытой связи с Москвой.
Послом в Египте был Владимир Михайлович Виноградов. Президент Египта Анвар аль-Садат обычно принимал его ночью. В один из вечеров Громыко искал Виноградова, звонил каждые полчаса, а тот все никак не возвращался от Садата.
В какой-то момент Громыко не выдержал и сказал Акопову:
– Вы писать можете? Берите ручку и бумагу.
И стал диктовать:
– Передайте Садату, что у нас появилась информация о том, что англичане…
А дальше Громыко что-то говорит, а Акопов никак не может разобрать. Он несколько раз переспросил.
Громыко вышел из себя и стал кричать:
– Вы что, глухой?
Акопов набрался нахальства и сказал:
– Андрей Андреевич, этот телефон не терпит крика.
Министр успокоился и стал говорить, отчетливо произнося каждое слово.
Впрочем, подчиненные Громыко чаще завоевывали его симпатии более традиционными способами. Павел Акопов вспоминал, как министр прилетел в Каир. В отсутствие посла Акопов остался временным поверенным в делах. Громыко пригласил его вечером на ужин. Акопов от волнения ни слова не мог вымолвить, но сообразил, что ему делать, и стал ссылаться на книгу Громыко «Экспорт американского капитала».
«И вдруг я посмотрел в его глаза, – записал Акопов. – Они засияли, он стал каким-то добрым, мягким. Представьте себе, я никогда его таким не видел. Я почувствовал, что попал в точку».
Андрей Андреевич был, может быть, единственным членом политбюро, который ценил и уважал талантливых и образованных людей, отмечал Валентин Фалин. Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу тоже нравились некоторые интеллектуалы, но чисто утилитарно – они ему писали речи и книги. Андрей Андреевич таких людей продвигал и по служебной лестнице.
При Громыко карьерные дипломаты превратились в спаянное братство. И они очень гордились своей принадлежностью к корпорации.
По воспоминаниям Юлия Квицинского, в пятидесятые годы работать за границей мало кто стремился: «В то время было достаточно сказать, что кто-либо из твоих родителей когда-то работал за границей, и прием в комсомол автоматически откладывался до выяснения обстоятельств. Спецлагеря были полны всякого рода шпионов самых немыслимых разведок… Всякий разумный человек, завидев подле себя иностранца, старался поскорее удалиться от него, по возможности не сказав ни слова».
В брежневские годы престиж дипломатической службы высоко поднялся. Советские чиновники оценили преимущества буржуазного образа жизни. Если раньше в МИД сбагривали ненужных, то теперь на загранработу пристраивали близких людей.
Квицинский: «Широко распространилась практика направления на работу за границу и быстрого продвижения по службе детей высокопоставленных родителей. Все это мешало нормальному росту и перемещениям кадрового дипломатического состава, вызывало у одних недовольство и чувство бессмысленности честной, прилежной службы, у других порождало желание не бежать вместе со всеми по беговой дорожке, а попробовать прийти к финишу, рванув поперек стадиона: уйти на работу в ЦК КПСС хотя бы младшим референтом с тем, чтобы через пару лет вернуться на дипломатическую службу в должности советника, жениться на чьей-либо дочке, изловчиться поднести кому-либо из руководителей крупный подарок».