Анатомия одного предательства - стр. 6
Илья улыбнулся своим фантазиям. А как они с мальчишками будут играть в футбол летом, а зимой кататься на горных лыжах?! А девчонок он будет водить в парк на аттракционы и дарить кукол Барби! Окружающие будут с восхищением и завистью смотреть на них и говорить: «Ах, какие молодцы! Такие молодые, а уже четверо детей!»…
Продолжая предаваться своим мечтам, Илья доехал до остановки, где жили родители и, в полной уверенности, что обрадует их неожиданной новостью, вошел в подъезд и поднялся на 8 этаж. У двери в квартиру он почувствовал легкую дрожь где-то на уровне солнечного сплетения, но решительно нажал на кнопку звонка.
И отец и мать были дома. И сын с порога огорошил их радостным известием, сияя гордостью, как начищенная монета. Но гордость и радость окунулись и завязли в неприязненно-осуждающем взгляде матери, словно он был преступником, пойманном на месте преступления:
– Я так и знала, что этим все кончится! У меня были недобрые предчувствия, – деревянные слова падали и ударяли его с сухим, беспощадным стуком.
– Сын, – спросил отец с упреком, – ты каким местом думал, когда?..
– Глупый вопрос, Костя, – ехидно усмехнулась мама, – ясно, каким местом. И вообще, он не думал, а просто получал удовольствие! Думать – это же слишком сложно, надо прилагать усилия. А это не для нашего сына.
Илья смотрел то на мать, то на отца, и чувствовал, как что-то сжимается внутри, скукоживается. Иллюзорная картинка идеальной семьи, нарисованная в воображении, начала тускнеть и рассеиваться как ночной туман.
– Мам, пап, ну вы чего?.. – пробормотал он растерянно.
– Нагулялся с детдомовской девицей, а теперь решил внука с сомнительной генетикой свесить на нас с отцом? – в глазах матери был антарктический лед, а от слов веяло таким холодом, что Илья поёжился. – Нет, дорогой! Ты сам заявлял, что взрослый и самостоятельный. Вот и веди себя, как взрослый. Завел семью, заботься о ней сам. А я умываю руки! Не о такой невестке я мечтала и не о таких внуках. В конце концов, имею я право наконец пожить для себя? Имею.
Казалось, она разговаривает сама с собой, убеждая и доказывая. Илья взглянул на отца, ища поддержки у него. Но тот только пожал плечами и кивнул на мать. Что, мол, ты хочешь? Вот такая у нас мама.
– Отец будет и дальше оплачивать вам квартиру и давать деньги на проживание до окончания учебы в институте, но на большее не рассчитывайте.
Судья вынес свой приговор, и обжалованию он не подлежал. Горькая обида захлестнула сознание Ильи. Он готов был расплакаться, как маленький, но сжал кулаки и встал из-за стола.
– Ну, спасибо, дорогие родители, за поддержку и понимание. Век вам этого не забуду.
Илья театрально, откровенно кривляясь, раскланялся перед родителями и, громко, так что со стены посыпалась штукатурка, хлопнул входной дверью, на бегу одевая и застегивая куртку. А в голове пульсировала мысль: «Ноги моей больше не будет в этом доме! Никогда!»
А в кухне за столом сидели расстроенные родители. Мать утирала злые, сердитые слезы:
– Вот ведь засранец! А я ведь ему говорила, предупреждала!…
– Лен, может не надо с ним так сурово? – отец посмотрел на нее вопросительно.
– Костя, ты же сам говорил, что надо дать ему возможность стать самостоятельным! Вот пусть и становится. Ему только позволь, он же свесит на нас воспитание своего ребенка, а сам будет тусоваться с друзьями по ночным клубам. И искренне будет считать, что так и надо.