Анатомия одного предательства - стр. 13
Ира с легкой тревогой посмотрела на новенькую детскую коляску в коридоре, которая совсем недавно была сине-голубой, но и она теперь сочетала в себе лишь разные оттенки серого. Это было странно… Исчезновение цвета сопровождалось и приглушением всех звуков, будто уши заткнули ватой. Стук своего сердца она теперь слышала громче и отчетливее, чем шум проезжей части под окнами, что не давал спокойно спать по ночам.
Издалека до нее доносился противный тревожащий звук, но ей казалось, что это гудит сирена какого-то автомобиля на улице, пока не присоединился стук и мощные удары не стали сотрясать входную дверь, а дверная цепочка не стала зримо плясать и подпрыгивать. Кто-то ломился в входную дверь. Ира с усилием поднялась и пошла открывать, двигаясь замедленно и плавно, словно сквозь толщу воды.
Едва она открыла дверь, в квартиру вломились, тараща на нее встревоженные глаза, незнакомые мужчина и женщина. Ира не знала их. И это ей было совершенно безразлично.
– Ира? Ира! Что случилось?! – вопрошала незнакомая женщина лет сорока, сбрасывая с плеч дорогую шубу. – Мы уже минут десять звоним, стучим, а ты не открываешь!
Десять минут?.. Значит и время замедлилось, стало тугим и вязким. Как странно… Слабое беспокойство шевельнулось где-то на задворках сознания и застыло, словно умерло.
– Ты почему не открывала?
– Я не слышала… – пробормотала в ответ Ира и не узнала собственного голоса.
– Где Илья? – продолжала допытываться женщина.
Ира безразлично пожала плечами. Ее лицо стало застывшим и резиновым и напоминало безжизненную маску, на которой не отражалась ни одна эмоция.
– Он ушел.
– Куда ушел?.. – подал голос незнакомый мужчина в дубленке.
– Совсем ушел… к другой женщине… Он меня бросил… бросил… бросил… – она продолжала механически повторять короткое слово и вслушивалась в гулкую пустоту внутри, густым туманом, как мягким облаком, окутывающую безбрежный океан боли и отчаяния в душе.
Мужчина и женщина переглянулись.
– А почему плачет ребенок? – незнакомка, бросив верхнюю одежду на стул, не спрашивая разрешения, пошла в комнату. – Когда ты его кормила?
Ответом ей снова было безразличное пожимание плечами.
– Не помню… У меня молоко пропало… – язык с трудом шевелился в мучительных попытках извлечения звуков.
– Как пропало? – женщина метнулась в комнату к детской кроватке, в которой жалобно не то плакал, не то поскуливал младенец. Еще совсем недавно (а может, давно? время, как и весь мир, стало другим…) его плач был звонким и требовательным, но никто не реагировал на его отчаянный призыв так долго, что силы кончились.
Ира, замерев у стены в коридоре как мраморное изваяние, тупо и безразлично наблюдала за тем, как чужая и совершенно незнакомая ей женщина укладывает ребенка на диван и начинает его переодевать. Если бы сейчас эта незнакомка причинила бы ребенку боль, Ира бы продолжала с полным безразличием наблюдать, будто смотрит на все происходящее, как на экран телевизора.
– Господи, дети, дети, что вы натворили? Он же мокрый, холодный, голодный. – Причитала женщина, стаскивая с малыша мокрый памперс. – Костя, поднимай все свои связи. Нужен хороший врач – психиатр или психотерапевт. Видишь ведь, она не в себе! А я займусь внуком. Ира, где детское питание? – но в ответ снова вялое пожимание плечами.