Анатомия обмана - стр. 41
– Ты не знаешь? По протекции твоего папы.
– Что?
– Анатолий Леонидович попросил за нее моего папу. После твоего отъезда из Романовца они сохранили приятельские отношения, поэтому папа ему не отказал. Марина и правда работала хорошо, но на заводе ее не любили, если не сказать больше.
– А она дружила с кем-нибудь из коллег? Неужели все относились к ней плохо?
– Относились плохо? – усмехнулся Игорь. – Нет, такого бы она не потерпела. Полякова никому не давала спуску. Могла заставить работать в канун Нового года до позднего вечера или без малейшего сожаления уволить сотрудников, если считала, что за счет их зарплаты можно оптимизировать бюджет.
– Но как? Она же была директором по качеству? Это не в ее компетенции.
– Не в ее, но она выступила с инициативой. Полтора года назад мы переживали не лучшие времена, и Марина подала предложение, как сохранить завод на плаву. Это были жесткие меры. Я решительно противился, но отец встал на ее сторону. Мы тогда даже повздорили. В результате три человека, которые проработали у нас больше пятнадцати лет и знали завод от и до, остались без работы. А куда им пойти? Всем за пятьдесят… Их функционал раскидали между другими сотрудниками, при этом зарплату тем не повысили.
– Кто эти люди, которых уволили? Я их знаю? – в моей голове тайфуном проносились самые разные мысли, но главное – теперь в моем списке появилось еще трое подозреваемых.
– Да. Может, помнишь. Лев Борисович Ершов, Наталья Викторовна Сухова и Владимир Игоревич Пелепейко.
– Ммм… – протянула я, напрягая память, но их имена мне ни о чем не говорили. – Они еще здесь? В Романовце?
– Кажется, но ты же не думаешь?..
– Игорь… Я не знаю, что думать, но хочу проверить все.
– Лина…
Я почувствовала, как он взял мою руку и поднес к губам. Сквозь серебряный пар я едва различала его силуэт, но смотрела, не отрываясь, хотя глаза жгло от горячего воздуха. Становилось невыносимо душно, нам обоим отчаянно требовалась прохлада, но мы продолжали изнывать от жары, только чтобы сохранить уединение. Я не заметила, как оказалась совсем близко к Игорю. Моя ладонь, которую он нежно целовал, уже лежала на его плече, его руки крепко сжимали мою талию.
Нас с головой окутал дурман юношеской влюбленности, которая вернулась с новой силой. Я знала, я чувствовала это… Может быть, наши чувства все так же сильны? Может быть, еще есть шанс все вернуть, но теперь не совершать прежних ошибок? Его губы коснулись моих, язык яростно устремился внутрь, и ему не было преграды. Наш поцелуй – отчаянный, яростный, голодный – перечеркнул все границы приличия.
Я больше не чувствовала томительного изнеможения, хотя голова кружилась. Потянув за собой Игоря, я опустилась на раскаленную скамью и резко прогнулась в пояснице, когда кожу обожгло раскаленным камнем. Игорь воспринял это по-иному и шумно выдохнул мне в губы. Бедром я чувствовала его возбуждение и глупо улыбнулась, сознавая мощь его желания. Сейчас мне было все равно: что в хамам могут войти, что мы творим совершенно неправильные вещи, что у него кто-то есть. Я сгорала от желания и мечтала вновь принадлежать ему. Словно прочтя мои мысли, Филатов сдвинул в сторону ткань купальных трусиков и проник в меня двумя пальцами. Я простонала в голос и сильнее прогнулась в пояснице. Тогда второй рукой он сдвинул чашечку моего лифчика и ухватил губами мой набухший сосок.