Анастасия - стр. 6
– Нет, он приходит на Тертр (Place du Tertre) обычно после полудня, – Алекс достал из кармана увесистый кругляш золотых швейцарских часов и внимательно посмотрел на циферблат. – Ещё нет и одиннадцати. И, если его не будет на месте, тогда нам придется пойти к нему прямо домой. Он живет недалеко, в десяти минутах ходьбы, на улице де-Соль (Rue des Saules).
– А это прилично?
– Я полагаю, что неприличнее будет не передать ему твою посылку. Кстати, а что там?
– Я не знаю, право. Видимо, там лежит что-то более увесистое, нежели одно письмо. Может, это стопка писем или какие-то важные бумаги. А может, и фото.
– А откуда ты знаешь мадам Гурьеву?
– Я плохо с ней знаком. С ней общается моя мать. Они почти подруги. И когда Александра Николаевна узнала, что я еду в Париж, то попросила разыскать её бывшего супруга и отдать ему этот пакет.
– Она снова замужем?
– Да, около пяти лет, как она повторно вышла замуж. Он тоже русский, но живет в Нью-Йорке давно. Почти с самого рождения. Он работает инженером в пароходной компании.
– Понятно.
– А ты, Алекс, откуда знаешь этого Гурьева?
– Так мы все в эмигрантских кругах хотя бы немного знаем друг друга, либо знают наши знакомые. У меня неплохие связи в местной русской диаспоре. Я часто бываю в эмигрантском приходе собора Александра Невского на улице Дарю (Rue Daru), – с гордостью сообщил Алекс. – Там, кстати, венчались русская балерина Хохлова и Пабло Пикассо, а также Бунин со своей Верой Муромцевой. В этой же церкви отпевали Тургенева. При храме работает наша воскресная русская школа.
– Вот как? И этот Гурьев там часто, говоришь, бывает?
– Почти каждую субботу. Но, помимо этого, я знаком с графом и лично. Мы познакомились на одной художественной выставке. Георгий Павлович посещает почти все местные вернисажи. И сам рисует довольно прилично. Два года тому назад он даже устроил собственную выставку работ. О ней писали в «Последних новостях».[9]
– Он тоже импрессионист?
– Нет, он рисует пейзажи почти в реалистической манере. Эдакий а-ля Левитан. Сам потом посмотришь. У него много картин с русскими пейзажами, хотя есть и чисто французские сюжеты. Он иногда ездит в Прованс или в Булонский лес и там пишет с натуры.
– Он продает свои работы?
– Возможно. Но мне кажется, что это его увлечение живописью никак не связано с деньгами. Иногда он просто дарит свои картины знакомым и приятелям.
– А на что же он живёт?
– При внешней скромности граф Гурьев довольно состоятельный человек.
– Вот как?
– Да. В отличие от многих беспечных соотечественников, его отец и дядя вывезли свои капиталы в Америку и Швейцарию еще сразу после 1905 года.
– Недурно.
– Да, этот человек никогда не бедствовал и не побирался в Париже, как многие наши эмигранты. И на бирже труда он никогда не стоял. Он приехал сюда с семьей в 1919, и с тех пор сменил несколько роскошных квартир и домов. Я знаю, что он жил с семьёй в двухэтажном особняке в районе Пасси. После развода он перебрался поближе к Монмартру.
– Что-то мы заболтались, – я прервал разговор о Гурьеве. – Куда мы теперь?
– Ну, погоди, дай же мне еще немного насладиться мимолетной ролью твоего гида. Подними же голову, mon ami. Ты видишь наверху базилики двух медных всадников?
– Вижу, – кивнул я, удерживая рукой шляпу.
– A propos, в центре располагается статуя Иисуса, а прямо над портиком возвышаются конные статуи Людовика Святого и Орлеанской девы, – важно жестикулируя длинным зонтом, торжественно провозгласил Алекс.