Анализ романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова - стр. 11
И будучи профессиональным историком, он не мог не знать евангельскую историю. Например, профессор Александр Николаевич Стравинский, даже будучи психиатром, сразу продемонстрировал свои познания:
– Пилата? Пилат, это – который жил при Иисусе Христе? – щурясь на Ивана, спросил Стравинский.
А зная историю, историк поступил как Александр Дюма, который сознательно изменил характер французского короля Людовика XIII из властного на мягкотелого. Для писателя художественный вымысел не считается предосудительным. Но он же историк! И отрицал, что он писатель.
– Вы – писатель? – с интересом спросил поэт.
Гость потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал:
– Я – мастер, – он сделался суров…
Более того, узнав от Ивана Бездомного, что Воланд как свидетель подтвердил идеи романа, мастер не подверг сомнению рассказ черного мага, а принял их на веру как доказательство, что в романе все изложено правильно.
«Иван ничего и не пропускал, ему самому было так легче рассказывать, и постепенно добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон.
Тогда гость молитвенно сложил руки и прошептал:
– О, как я угадал! О, как я все угадал!»
Более того, бывший историк ничуть не сомневался в реальности существования сатаны. «Но то, что вы рассказываете, бесспорно, было в действительности… Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву».
И мастер хотел бы встретиться с «живым» свидетелем.
– … Ах, ах! Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я! Хоть все и перегорело и угли затянулись пеплом, все же, клянусь, что за эту встречу я отдал бы связку ключей Прасковьи Федоровны, ибо мне больше нечего отдавать. Я нищий!
И ведь сам же мастер утверждал:
– Ну вот, ну вот… неудивительно! А Берлиоз, повторяю, меня поражает. Он человек не только начитанный, но и очень хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее.
Что же произошло с профессиональным историком, что его сознание так радикально изменилось? Из научного оно превратилось в художественно-религиозное. Мы выскажем предположение. У людей, выбранных Воландом для реализации его целей, не только расчищается перед ними путь, но и меняется их сознание.
До выигрыша по облигации историк имел работу и семью. Служба в музее ему, скорее всего, была по душе, потому что была связана с профессией. Жена ему как минимум нравилась, и у них были общие интересы – она тоже работала в музее. И вот в одночасье все изменилось. Ему до того стала интересна тема о Понтии Пилате, что ради создания романа историк оставил жену, ушел с работы, снял новое жилье и приступил к написанию.
И ведь с его будущим учеником, поэтом Иваном Бездомным, произошло схожее внезапное превращение.
– Славно! – сказал Стравинский, возвращая кому-то лист, и обратился к Ивану: – Вы – поэт?
– Поэт, – мрачно ответил Иван и впервые вдруг почувствовал какое-то необъяснимое отвращение к поэзии, и вспомнившиеся ему тут же собственные его стихи показались почему-то неприятными.
И это чувство в дальнейшем у него сохранилось.
– Ну, что ж тут такого, – ответил гость, – как будто я других не читал? Впрочем… разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?