Ана Ананас и её криминальное прошлое - стр. 12

Некоторые считают, что Бармалеев по миру хоть пруд пруди. Но иногда человек с таким видом запросто может оказаться, скажем, священником. Рано или поздно священник перевесит в нём Бармалея. Тайный Бармалей может сидеть в долго не возвращавшемся из рейса, рехнувшимся в пути моряке. Но едва только моряк возвращается, он сразу же перестанет быть Бармалеем. Часто встречаются Бармалеи среди рокмузыкантов. Но по ним судить точно нельзя. Музыкант может быть Бармалеем лишь внешне, а внутри им не быть. Разобраться можно только вблизи. Настоящего Бармалея должно быть видно издалка, за километр.

Мама давно говорила папе, пытающемуся найти работу не хуже её – «приведи себя в порядок, чтобы на Бармалея похожим не быть». Папа сопротивлялся, как мог. И теперь он, выходит, сам среди Бармалеев живёт. А мама нас, получается, бросила.

Не могу сказать, что все эти Бармалеи быстро со мной подружились. Это только мой папа сразу стал Бармалей! Получив комнату и перезнакомившись со всеми подряд, он обрёл уверенность в завтрашнем дне, слился с толпой и стал совершенно неотличимым от тех, кто живёт здесь всю свою жизнь. Я же была не Бармалеем, а девочкой. У меня не было бороды и дела в отношении моего бармалейства обстояли не очень.

Впервые выйдя на улицу без папы, я слегка ошалела от такого количества бородатых ужей вокруг. Правда я думала, что такое здесь каждый день, а оказалось – это был такой бармалейский мотоциклетный парад. Парад Гнева для мотоциклистов! Мотоциклист это, конечно, тоже не совсем Бармалей! Но когда проезд по городу стоит ощутимых денег, каждый Бармалей будет в душе чуточку байкером.

– Ана! – обрадовался первый байкер в шеренге. – Возьми себе!

Он протянул мне какую-то тряпку, похожую на шарф (всё-таки больше она походила на тряпку).

– Привет, Ана, – заорал, проезжая мимо второй Бармалей. – Смотри не обкакайся! Зацени, какой я сегодня! Страшный-престрашный!

Страшный! Стало смешно! Я хмыкнула, а следующий, проезжавший мимо байкер снял шлем и пошевелил бровями и ушами в разной последовательности.

– Привет Ана! – прохрипел он, теперь уже без всяких комментариев.

Тогда я набралась храбрости и построила своё первое предложение на немецком языке:

–Привет!

Давно уже это было…

Когда я возвратилась домой, началось что-то невероятное.

У дверей нашей квартиры дежурил парень. Кажется, он ждал меня. Уши у него были, что ручки у ночного горшка на старых картинках. Это был начинающий Бармалей. Бороды, как и у меня, не было. Но на лесного ужа со своими ушами парень уже был похож – будьте здоровы.

«Ну и уродец», – решила я.

А парень с ушами сказал:

– Привет, Ана, – и добавил нарочито низким голосом, – не вы ли потеряли этот прекрасный байкерский шарф?

– Найн! – огрызнулась я. И прошмыгнула к себе в квартиру.

А там уже – чего скрывать – радостно ойкнула, присела на стул и едва не расплакалась. Чёрт побери, это было приятно!

Как же давно это было!

Помнится, вселившись в квартиру, мы вымыли всё вокруг так, что пузыри поднимались наверх к потолку ещё целую неделю.

Соседи хмыкнули и пришли в гости. Собирались на пиво, хоть их приглашали на чай. Зато пиво они принесли сами. Кроме того, они оставили на столе мелких денег, чтобы покрыть расходы на имбирные сухари. С собой у них было несколько кусочков оранжевого имбиря дополнительно, «экстра». Соседи пили с ним пиво вприкуску. Дурацкий имбирь оказался ядрёным и обжигал рот. Это было как, если бы вам пришло в голову лизнуть зажжённую спичку.