Ампутация души - стр. 23
– Как «сгорел»?
– Так и сгорел – заживо. Вместе с домом.
– Что?! Врешь! – Деснин схватил Скипидарыча за ворот и на мгновение приподнял над землей. Коромысло с ведрами полетело вниз, вода расплескалась по пыльной дороге. Тут ворот ветхого пиджачка оторвался, и мужичок вновь встал на ноги.
– А чего мне врать? – казалось, его нисколько не волнует оторванный ворот и пролитая вода. – Сгорел Никодим, – в глазах Скипидарыча вдруг появилась какая-то запредельная грусть. – Сгорел! – вдруг грусть в его глазах сменилась злобой, будто Деснин был в этом виноват.
– И никакого житья, – продолжал Скипидарыч, поднимая ведра. – Смерть, Коля, это не трагедия. Трагедия – это жизнь. Э, да не о том я… Нет Никодима-то! – почти всхлипнул Скипидарыч. Казалось, лишь только сейчас он осознал в полной мере этот печальный факт.
Деснин молчал. В связи с известием о смерти Никодима какая-то пустота навалилась на него. Пустота. Словно вырвали что-то из него, и теперь, на месте этого «чего-то», зияла своей пустотой дыра. И не просто зияла – она требовала, требовала заполнить себя. Словно в воронку урагана засасывало в ту дыру все чаяния и надежды, все то, чем жил Деснин последние семь лет. Все рушилось.
Скипидарыч, казалось, прекрасно понимал состояние собеседника.
– Это… Коля, – робко дернул он Деснина за рукав, – Идем-ка, идем со мной. Вона тебя как перекосило. Тута тебе вода не поможет. Тута надо чего покрепче. Это уж я по себе знаю – до сих пор из запоя выйти не могу.
Но Деснин, отдернув руку, достал пачку сигарет, закурил и присел по-зэковски на корточки, все так же неподвижно глядя на пепелище. В голове его стоял туман, сквозь который неясно пробивалась болтовня Скипидарыча, присевшего рядом.
– Давно тебя, Коля, не было. Значит, послушал Никодима – сел, сам сел. Да, принял муку. А, коли к Никодиму ехал, не сломалась в тебе вера. А тут такое, едрень фень. У меня и самого словно стержень какой вынули – вот и развилась острая алкогольная недостаточность.
Тем временем служба кончилась. К церковному крыльцу подкатил ярко красный «Опель», в который, снимая на ходу рясу, влез священник.
– Во, видал, – тут же прокомментировал данное событие Скипидарыч, – Наш Пафнутий службу отслужил – теперь прямо в райцентр, к «братве» в кабак оттянуться поехал.
Деснин не слушал болтовню Скипидарыча и лишь смотрел невидящим взором туда, куда тот указывал.
– Эх, Коля, худо тебе, видать, совсем. Пойдем ко мне, что ль?
– Водки, – наконец выдавил из себя Деснин.
– А, понял. Нам по пути – зайдем.
Деснин поднялся и неровной походкой отправился туда, куда увлекал его Скипидарыч.
Пил он много и не закусывая. Но водка не действовала. Она наполняла лишь желудок, но не могла заполнить той страшной пустоты, что была внутри. Деснин с трудом понимал где он. Смутно помнил лишь, как Скипидарыч, прихватив три бутылки водки, привел его в какую-то избу и усадил за стол. Уже заметно стемнело. Вдруг в окно ударил свет фар, и тени от рам побежали по стенам. Скипидарыч высунулся в окно.
– О, вот и наш батюшка явился, едрень фень. У, да с ним еще две бабы в придачу. Вот так вот – утром детей крестит, а вечером в кабине с девицами «причащается». И куда ж это его возили? Должно быть, бордель какой освящать, а баб, видать, бартером получил. А че, очень удобно. Вот он новый кабак в райцентре, который из библиотеки переделали, недавно освятил – теперь бесплатно туда бухать ездит каждый день. У, змей, а еще иеромонах называется. Эх, Коля, здесь такие дела… Вот завтра в себя придешь, расскажу – не поверишь. А помнишь, когда ты у Никодима был…