Амплуа убийцы. Следствие ведёт Рязанцева - стр. 11
– Надо ехать.
– Не надо. Я сам туда поеду, теперь это дело под моим контролем.
– Я с вами.
– Нет. Незачем вам это видеть. Олег говорит зрелище ужасное. Тем более ночь уже на дворе. Езжайте домой, я всё сам сделаю. А завтра утром в девять у меня.
– Но как же…
– Никак, – оборвал Махоркин. – Это приказ.
– Но…
– Никаких «но». – Махоркин бросил трубку.
Лена достала мобильный телефон и сердито посмотрела на чёрный дисплей. «Вот чёрт, разрядился!». Бросила безмолвный аппарат назад в сумочку, натянула куртку и, громко хлопнув дверью, вышла из кабинета.
Дома, как всегда, вкусно пахло. Пряный аромат запечённой с чесноком курочки проникал, казалось, во все щели. Знакомый запах Лена почувствовала ещё в лифте.
– Лёха, идём ужинать, – послышался голос отца, как только она вошла в квартиру.
Лена сняла куртку и направилась в сторону кухни.
– Как вкусно пахнет. Даже на лестнице чувствуется. Это прямо какая-то кулинарно-химическая атака. Соседи, наверное, уже утонули в собственной слюне. – Лена сделал глубокий глоток.
– Не очень лестное сравнение, – улыбнулась Евгения Анатольевна.
Мать поставила на стол тарелку с изображением мультяшного медвежонка, играющего с ёжиком в мяч. Это была любимая тарелочка маленькой Лены. Удивительным образом блюдо пережило многочисленные переезды семьи, и не только сохранилось в целости, но и выглядело, как новенькое. Два поджаристых куриных крылышка и подрумяненная картошка дымились волнистыми сизыми струйками.
– Ну, как дела? Какие новости? – поинтересовался Аркадий Викторович, как только тарелочка опустела.
– Плохие новости. Нашли Лебедеву.
– Раз ты говоришь плохие, то это может означать только одно…
– Да, папа, ты правильно понял.
– Ох, – Евгения Анатольевна всплеснула руками и медленно опустилась на стул. – Её убили?
– Не только. Изнасиловали и изуродовали.
– Какой ужас! Но кто? Вы уже нашли убийцу?
– Лебедеву нашли всего три часа назад в болоте. Убийцы рядом не было, – горько пошутила Лена.
– Но ведь бывает, что по горячим следам находят в течение нескольких часов.
– Бывает. Только какие тут горячие следы, если с момента исчезновения прошло почти три дня.
– А предположения какие-нибудь есть? – не унималась Евгения Анатольевна.
– Не знаю. Я сегодня утром была в театре, разговаривала с режиссёром Жюлькявичусом. У меня были подозрения, что исчезновение балерины может быть связано с театральной жизнью, с постановкой. Но теперь понимаю, что это больше похоже на действия маньяка.
– А может какой-нибудь свихнувшийся поклонник Лебедевой? – предположил Аркадий Викторович.
– А что? Вполне. Такие случаи известны, – поддержала мужа Евгения Анатольевна.
– Может, конечно. Если учесть, что Лебедева была изнасилована… и изуродованное лицо… да, версия хорошая. Берём в разработку, – снова заулыбалась Лена. – Мам, а ты хорошо знаешь, этого режиссёра Жюлькявичуса?
– Лично не знакома, но наслышана, конечно. А что с ним не так?
– Что-то не так, а вот что не пойму. Не понравился он мне, какой-то склизкий, что ли.
– Ну гении редко бывают хорошими людьми, надо заметить.
– А он гений? – засомневалась Лена.
– Несомненно. И это не только мнение критиков. Я смотрела практически все его постановки, это всегда ярко, неожиданно, виртуозно.
– А зачем надо менять классическую постановку, разве она плоха сама по себе?