Амнезия, или Фанера над Парижем - стр. 4
Не дождавшись ответа, специалист задает загадку, сколько будет дважды два. Неожиданно для себя я называю какой-то результат, но на всякий случай вопросительно смотрю на врача. Тот как будто удовлетворенно кивает головой. Потом пытается выяснить, кто я по профессии, роду занятий или еще что-нибудь…Я в абсолютном ауте. Тогда он спрашивает, какие слова приходят мне в голову по утрам. Принимаюсь перечислять, что попало, прихватывая словечки из репертуара соседей. Связать их в логическую це-почку гиблое дело. Он мотает головой, безнадежно вздыхает, но потом вдруг спохватыва-ется и спрашивает, женат ли я, нет ли среди слов, которые всплывают в моем сознании женских имен. Я вдруг, не зная почему, упираюсь – никаких женских имен в памяти не держу и то, что не женат, абсолютно точно. Врач, уже с любопытством спрашивает, отчего я так в этом уверен. Не знаю что ответить, но продолжаю твердить, что с женщинами дел не имею.
Невропатолог, совсем ожив, спрашивает меня о какой-то ориентации. Мне надоедает его болтовня, и я уже раздраженно заявляю, что никакой ориентации у меня нет. Надеюсь, что мой категорический тон отобьет у него охоту приставать, но невропатолог как репей. Посидев немного в раздумье, он снова спрашивает – не делал ли я в последние дни прошлой жизни ремонта в квартире. Я пожимаю плечами. В какой квартире? И какой ремонт? Врач словно меня не слышит и упорно продолжает допрашивать – может быть, я маляр? Слово мне кажется, где-то слышанным и я даже задумываюсь. Лекарь тотчас приближается ко мне и просит прислушаться, не знакомы ли мне такие слова как: «кисти, краски…»
Я осторожно признаюсь, что где-то слышал, хотя сомневаюсь, надо ли ему об этом говорить.
– Ну а какие еще из этой области вы можете припомнить? – занудничает врач.
– Ну,…палитра, – выдаю я, не особенно напрягаясь.
– Пол-литра, это знакомо всем, – влезает в беседу сосед по койке.
– И пол-литра, тоже, – не уловив подвоха, попадаюсь я.
– Ну, вот и вся задача, – заключает сосед. – Палитра и пол-литра – значит пьющий художник. Они все пьют.
– Вы кроссворды разгадываете? – отвлекается на него невропатолог.
– Лучший специалист, – отрекомендовывается сосед. – А что?
– Вот и разгадывайте, – психует невропатолог, потом на время задумывается и снова поворачивается к «гроссмейстеру» – Но если подключите к этим забавам и моего пациента окажете неоценимую услугу.
– Неоценимых не оказываю, – отрезает мужичок.
– А из желания помочь ближнему? – наезжает врач.
– Это в старые времена, на энтузиазме, – хмыкает мастер по кроссвордам.
– Так это же были и ваши времена…,– прищуривается лекарь.
– Да ладно! Какой базар. Сегодня принесут свежие номера, – неожиданно сдает по-зиции сосед.
– И как вам такая версия? – обращается уже ко мне невропатолог.
Я не понимаю, о чем он.
– Может быть, вы правда художник? У вас на руках были следы краски, и руки у вас не работяги.
Я не уверен, что знаю, кто такой работяга, хотя и это слово мне как будто знакомо.
– Вот смогли бы вы нарисовать… кувшин?
– Вряд ли, – на всякий случай упираюсь я.
Врач задумывается
– Странно. Может литература? … Свифт там, Кафка…Вы же что-то поминали там…
Я окончательно сбит с толку и прикрываю глаза. Невропатолог поднимается.
– Ну ладно, на сегодня хватит. Я на вас рассчитываю. И радио старайтесь не выключать. Ему это на пользу.