Амир. Часть IV - стр. 18
– Я видел своего отца только на Советах. Впервые мы встретились, когда мне было десять лет.
Помотав головой, я освободилась из его рук и посмотрела в строгое лицо.
– Как это?
– Я рос в доме воинов, назначенных вождём для обучения своего преемника.
Амир был для своего отца только преемником, не родным существом, а только тем, кто станет вождём после него. Заикаясь от ужаса, я спросила:
– Но… был же кто-то… ну самый близкий для тебя… среди них… может ответственный перед вождём…
– Воины все равны в ответственности. Я для них был будущим вождём.
Пока я собиралась с мыслями, не зная, что сказать, Амир добавил:
– Если вождя что-то не устраивало в моей подготовке, он заменял учителя.
Мальчик, не помнивший своей матери, живший среди взрослых солдат, которых постоянно менял не отец, а вождь, что он мог знать о любви, вообще о возможности каких бы то ни было чувств? А потом шестьсот лет жил иродом, которому по природе отказано в любви. Я прижалась к его груди и вздохнула.
– Ты с моей энергией получил столько всякого разного хаоса, никакое воинское воспитание не спасёт, одно сплошное шатание в разные стороны.
– Шатание?
Удивление было таким искренним, что я с трудом удержалась, чтобы не засмеяться. Я не позволю ему утонуть в тоске и мрачных размышлениях о своём прошлом, каким бы оно не было.
– Ты очень… как это правильно сказать… цельный, ты всё продумываешь, сразу действуешь, ничего никогда не забываешь, всегда добиваешься своей цели. Решил что-то и всё, ничем тебя уже с дороги не сбить. А я? Я за секунду могу надумать такое… сто раз поменяю свои же мысли и решения, сплошной хаос и разрушение. Я разрушитель.
Непонятный звук, который издал Амир, превратился в тихий смех. Я не понимала его реакции на свои слова, но радостно прижималась к вздрагивающей груди. Пусть смеётся надо мной, пусть говорит всё что угодно, лишь бы не впадал в свою мрачную темноту. Амир неожиданно успокоился, сильно прижал меня к себе и зашептал:
– Рина, ты свет, который разрушает мои оковы монстра. У меня бывает странное чувство… чувство, ироды не чувствуют, но оно возникает, когда ты рядом, вот так обнимаешь меня…
И вдруг застонал сквозь зубы:
– Но я убиваю тебя…
– Амир, я…
– …убиваю каждую секунду, ту секунду, которая делает меня счастливым… это чувство счастья, я никогда не знал, что так может быть от простого прикосновения, улыбки… поцелуя…
Он погладил меня по волосам и коснулся их губами.
– От гневного взгляда и летящего предмета.
– Прости.
– В меня ещё никто не кидался посудой.
– А чем в тебя кидались?
– Другими предметами.
– Какими?
– Копьем. Камнем. Гранатой.
– Ух, ты, радуйся, что у меня под рукой гранаты не оказалось.
Амир опять тихо засмеялся, уж гранаты он мне не позволит держать в комнате, я сама как граната без этой как там, ах да – чеки. Я старалась ни о чём не думать, отгоняла все мысли, только пальцы дрожали, да лицо горело. Он признавался мне в любви, но сам этого ещё не понимал. И я не буду об этом думать, буду ждать слов, настоящего признания с коленопреклонением и красивым кольцом. Если доживу.
– Тебе пора ужинать, обед ты проспала.
– Уже вечер?
– Почти ночь.
Я не успела заметить, что в комнате уже горит мягкий свет, а за окном темнота. Но отпускать меня из своих объятий Амир не собирался, невероятным образом он встал с постели со мной на руках, и мы оказались в столовой.