Амир. Часть III - стр. 20

Я смотрела на проносящийся мимо пейзаж и не знала, что скажу Амиру. Почему-то верила, что он услышит меня, что он на самом деле всё слышит и понимает, только двигаться не может.

Мы практически на полной скорости влетели в тоннель и долго ехали почти в полной темноте, лишь иногда мелькали едва заметные на такой скорости огоньки. Такое ощущение, что машина не касалась земли, никакого звука шуршания шин по гальке, только лёгкий гул скорости. Очередной раз убеждаюсь – это другой мир, неизвестный, но уже не тёмный, его заселили удивительные создания, и в нём ко мне пришла любовь. Я знаю, что скажу Амиру.

Когда машина остановилась, вокруг нас сразу стало светло, луч прожектора осветил только часть пещеры, всё остальное пространство скрывала темнота. Как только я открыла дверцу, около меня появился Алекс.

– Здравствуй, Рина.

– Здравствуй. Как Амир?

– Я провожу.

Он подхватил меня на руки и скрылся в темноте, которая уже не пугала: где-то там был единственный на весь мир мужчина, которого я люблю и спасу даже ценой своей жизни.

Амир лежал на каменном постаменте в центре небольшой ярко освещённой факелами пещеры. Спокойное лицо, лишь уголки губ чуть опущены, как будто он чем-то разочарован или недоволен. Я подошла и попыталась взять его руку, но не смогла, она была как часть статуи, недвижима и холодна. Опустившись на колени, я положила все ещё горящую после пощёчины Фисы щёку на эту ледяную руку.

– Амир, вот я и пришла, сама пришла, ты добился своего. Я всё гордость изображала, недотрогу строила, а сама… я глупая трусиха. Мари знаешь, как меня обозвала? Храбрая трусишка, смешно, правда? Только я не храбрая, совсем не храбрая, страха во мне больше, поэтому я… бежала от тебя, стремилась к тебе и сразу убегала. В оледенение организма, разборки всякие, обиды. А ты всё от меня терпишь, смотришь своей голубизной и терпишь. На самом деле я счастлива, понимаешь, счастлива, что всё так произошло, что на эту экскурсию поехала, что оказалась в пещере и… и ты появился в моей жизни. Я ведь раньше даже представить не могла мужчину своей мечты, у меня даже мечты-то не было, я не знала, какой он должен быть – идеальный мужчина. Ну, для меня идеальный. И мечтать перестала, даже не об идеальном мужчине… просто мечтать. А сейчас мечтаю, каждый момент мечта. Сейчас, например, мечтаю о том, что мы с тобой поедем куда-нибудь, в какое-то красивое место, ты всегда меня так удивляешь поездками, а я ведь раньше никуда не ездила. Или в нашей беседке многогранной посидеть, Мари позвать, Вито, Алекса и Роберта, Фису с Яной, конечно, да песни петь, видишь, как нас много стало, целый хор получится. Хочешь, я тебе спою?

Я удобнее устроилась рядом с постаментом и положила ладонь на руку Амиру.

– Слушай.

Я так хочу, чтобы ты был со мною, чтоб я могла припасть к твоей груди.

И в забытьи услышать над собою: «О, жизнь моя, постой! Не уходи!»

Дай руку мне, смотри не отрываясь, но этих грез отрадных не буди;

Оне одно твердят теперь, ласкаясь: «О, жизнь моя, постой! Не уходи!»

Не в силах я прервать очарованья, пускай грозит мне горе впереди,

В душе живет одно твое признанье: «О, жизнь моя, постой! Не уходи!»

Допев последние слова, и откуда силы взялись не заплакать, я прошептала:

– Я так благодарна Фисе, что она научила меня петь. Потому что в песне могу сказать тебе то, о чём никогда не решусь говорить в обычном разговоре. Ты вспомни, я и на балах пела тебе, не гостям всяким, а тебе, чтобы думал обо мне, вспоминал. Конечно, я пою ужасно…