Амир. Часть II - стр. 4
Алекс вёл машину спокойно, никакой космической скорости и я всю дорогу любовалась удивительными видами за окном. Яна ехала в машине сопровождения, я только посмотрела на Алекса, и он сразу сказал:
– Яна поедет в другой машине.
Что ж, положение обязывает, раз жена вождя, то будь добра – соответствуй.
Самолёт был действительно для меня. На пустынном аэродроме среди гор он стоял как олицетворение мощи и красоты – большой, с хищно загнутым носом, глазами-иллюминаторами по бортам, и широкими крыльями, распахнутыми в готовности к полету. Машина остановилась у трапа, и Алекс мгновенно занёс меня в салон, появились Яна и Вито. Алекс посадил меня на диван, и они с Вито ушли в кабину пилота, сразу взревели моторы, и самолет слегка завибрировал.
Как всё красиво: мягкая светлая обивка, вдоль борта диваны, укрытые красивыми пледами, перед ними складные столики, тоже обитые мягкой тканью. А какой он большой, я поняла только тогда, когда обратила внимание на расстояние между столиками, это вам не пассажирский, где едва протискиваешься между сиденьями. Даже несколько букетов с цветами в низких вазах на столиках, я потрогала одну из них и не смогла сдвинуть – она была прикреплена к столешнице. И иллюминатор оказался больше размерами, как круглое окно, я сразу попыталась в него посмотреть, но с дивана было неудобно, и Яна предложила:
– Можно сделать кресло.
Я удивлённо подняла на неё глаза – как это из дивана кресло? Она улыбнулась и помогла мне встать. Аккуратно сложив плед, Яна куда-то нажала, детали сами по себе задвигались, диван стал складываться как трансформер и через несколько секунд у окна уже стояло большое кресло с широким сиденьем, удобной спинкой и подлокотниками. Я только ахнула, а она показала, что кресло двигается во всех направлениях и спинка опускается в удобное для меня положение, достаточно на неё нажать чуть посильнее.
Пока мы занимались креслом, самолёт начал взлёт, и в небо я уже смотрела, удобно устроившись у окна. Рассматривая облака, ни о чём особенном не думала, состояние радостного волнения было для меня странным, непривычным и я лишь старалась его сохранить в себе, никакой мыслью не испортить. Пусть будет, как будет, захотел Амир показать мне мои владения, значит, посмотрим. Всё, что хотела ему сказать, я сказала и теперь только от него зависит, как сложится. Удивительно, но я за последнее время ни разу не вспомнила свою прошлую жизнь, ни намёка, ни даже случайного сравнения. Правда и ситуация так складывалась, что думать некогда было. Да и в дни моего горного лечения Фиса всё устроила в соответствии. Она оказалась права: многократным исполнением одних и тех же слов заставила меня отвлечься от всего – от прошлого, настоящего и ожидания неясного будущего.
Яна тихонечко сидела чуть в стороне, превратив диван в такое же кресло, и не мешала моим размышлениям. Я несколько раз взглянула на неё и поразилась красоте, которой наградила её природа. Каштановые волосы, густые такой густотой, что их не нужно никак укладывать, они сами волной лежали на плечах, обрамляя белую кожу тонкого аристократического лица. Она была поразительно хороша: тёмные брови, высокий лоб, большие синие глаза, чётко очерченный нос и удивительные губы – не пухлые и не тонкие, а именно такие, которые могут карать своим словом, а могут и милостиво поцеловать. В её роду явно есть короли, Радзивиллы какие-нибудь, навечно подарившие ей этот ген красоты, который никогда ни с чем не спутаешь. Не зря они всегда женились на самых красивых женщинах, а полячки были известны всему миру своей красотой, даже Наполеон когда-то был влюблён в прекрасную пани Валевску, это я по названию духов помню. А может её и не так звали.