AMERICAN’ец. Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого - стр. 36
Обер-прокурор ловил не то что каждый звук, а каждый вздох девушки. Ему казалось, он понимает все до единого незнакомые слова, излившиеся в печальной песне. Цыганка молилась и жаловалась, проклинала и признавалась в любви, а потом снова горевала и молилась, и снова, и снова – без конца…
Пронзительная мелодия оборвалась внезапно. Певица очередной раз вознеслась голосом в самую высь, тихо вздохнула – и запрокинула голову, словно провожая взглядом отлетевшую с последним звуком душу. Звякнув золотыми браслетами, руки её бессильно упали вниз, в складки цветастой юбки; вздрогнули мониста на груди… Всё стихло. Ни звука – словно зала обезлюдела.
Резанов боялся пошевелиться. Ледяные мурашки кололи между лопаток, по лицу текли слёзы. Не сразу он услышал в наступившей тишине треск свечей и собственное дыхание.
– Кто… это? – пересохшими губами прошептал Николай Петрович, силой сбросив оцепенение.
– Пашенька, – ответил довольный Нарышкин.
Глава VII
– Чёрт его знает что такое! – рычал Фёдор Иванович Толстой, вышагивая по комнате. Чертыхался он с того момента, когда они с кузеном узнали свою дальнейшую судьбу.
– Это мне впору чёрта поминать, – кисло бурчал Фёдор Петрович, – тебе-то что? Другой бы на твоём месте прыгал от радости…
Князь Львов обещал графу Толстому покровительство – и сдержал слово. Отблагодарил за спасение от разбойников и просто сделал доброе дело симпатичному молодому человеку.
Фёдора Ивановича наверняка ожидало производство в мичманы и служба на одном из военных кораблей, ошвартованных в гавани Кронштадта. Но Сергей Лаврентьевич знал, к кому обратиться. Угодить легендарному генералу желающих нашлось немало…
…а потому выпускник Морского кадетского корпуса Фёдор Иванович Толстой, которого за страсть к путешествиям однокашники прозвали Американцем, противу всех ожиданий оказался поручиком лейб-гвардии Преображенского полка.
– Чёрт знает что! – уже в который раз рявкнул он и пинком отбросил попавшийся на пути стул. – Сухопутной крысой меня сделали!
– Гвардейцем, а не крысой, – поправил кузен. – Я бы князю в ноги кланялся, если бы мне такое назначение вышло.
Ещё бы! При мысли о морской качке Фёдора Петровича мутило даже на суше. Раньше, читая о приключениях Робинзона, он думал о предстоящей карьере отстранённо. Примерял её, скорее, к выдуманному моряку из Йорка, но никак не к себе. Выпуск и назначение на корабль маячили где-то вдалеке, в неопределённом будущем…
…и вдруг перспектива близкого знакомства с неприветливыми балтийскими волнами стала пугающе реальной. Было от чего загрустить.
– Крысой, крысой меня сделали! – продолжал распаляться Фёдор Иванович. – Мне уже двадцать один год, а что я видел? Учёбу эту терпел только для того, чтобы стать моряком и уплыть отсюда, хоть в Америку, хоть к чёртовой матери! Мир посмотреть! А теперь что?
– А теперь ты будешь блестящим гвардейским офицером, – не скрывая зависти, откликнулся Фёдор Петрович. – Балы, дамы, парады…
До чего же несправедливо устроен мир! Как бы хотел он поменяться местами с кузеном!
– Пара-ады?! – протянул Фёдор Иванович. – На Марсовом поле пыль гонять? На манёврах в Парголово атаковать условного противника в пешем строю? Я же теперь к Петербургу привязан буду, как собачка на верёвочке!
– Может, война начнётся, – мрачно предположил кузен. – Тогда Европу посмотришь.