Амалин век - стр. 75
Не в силах справиться с искушением, Саркен поймал воробья, а затем, спрятавшись на окраине аула, в овраге, с трудом ощипал несколько перьев. Там же, разжигая слабый костер из веточек, он поджарил птицу наскоро, почти не заботясь о том, чтобы приготовить ее как следует. Он ел ее полусырую, не чувствуя ни отвращения, ни страха, а лишь безмерное облегчение от того, что хоть что-то попало в его опустошенный желудок.
Но радость оказалась недолгой. Вскоре пришли мучительные боли, рвота, слабость во всем теле. Лежа на земле, истощенный и обездвиженный, он впервые в своей жизни испытал чуждое, пугающее желание – перестать бороться. Саркену казалось, что смерть могла бы стать избавлением от нескончаемых страданий. Однако он выжил, хоть и с трудом, и этот опыт навсегда остался с ним, сделав его особенно чувствительным к угрозе голода.
Саркен твердо решил, что никогда больше не допустит повторения тех ужасных дней. В этот раз он взял судьбу в свои руки, став тем, кто подготовится к голоду заранее, чтобы предотвратить его удушающие объятия. Он запасал все, что мог: курдюки жира, сушеный козий сыр, крупные куски соли, зерно, отруби – любое съестное или полезное в хозяйстве добро, к которому у него был доступ. Саркен знал, что за подобные действия его могли ожидать суровые последствия – от сурового наказания до тюрьмы за кражу государственного имущества. Но страх перед голодом был сильнее любых угроз.
Он искал места, которые могли бы стать его тайными складами. Глухая степь с ее древними могилами кочевников подсказала идею: под надгробными камнями, где когда-то хоронили великих воинов, он стал устраивать свои продовольственные тайники. Это были идеальные укрытия: забытые и заброшенные, где никто не рискнул бы искать.
Каждую ночь Саркен, подгоняемый собственной тенью и страхом быть обнаруженным, осторожно укладывал в эти укрытия свои запасы. В темноте он работал быстро, не задаваясь лишними вопросами о том, нарушает ли он чьи-то святыни. Для него это было не святотатство, а борьба за жизнь. Он знал: когда наступит "черный день", эти скрытые запасы могут спасти не только его, но и других, кто окажется рядом.
Каждая мелочь была важна. Даже несколько граммов сушеного сыра или щепотка соли могли оказаться бесценными в будущем. Саркен чувствовал, что поступает правильно, и убеждал себя, что его действия – не преступление, а предосторожность.
Сейчас они жили с матерью одни. Глава семьи Мурат, неизменный председатель сельского совета их аула, в начале войны был мобилизован на фронт. Его должность автоматически досталась супруге Жамиле.
В ауле, где все друг друга знали, а громкие звания и должности теряли свой вес перед суровыми реалиями жизни, переход председательства к Жамиле выглядел вполне естественным. Никто не сомневался в ее способности справиться с обязанностями.
– А че тут думать! – были единогласны собравшиеся голосовать односельчане. – У нее полные семь классов образования, и она много лет видела, чем должен заниматься председатель. – Да и мы уже вроде привыкли, – поддержала кандидатуру Жамили соседка, – все под боком, не надо далеко ходить. Действительно, аул был настолько мал, что тратиться на помещение под управление не стали. Сельсовет находился в собственном доме председателя. В отличие от тесных мазанок односельчан у семьи бывшего бая Шукенова под крышей имелись три комнаты.