Амалин век - стр. 55
Однако сейчас ефрейторское прошлое оказалось мало кому интересно. Больше всего его удивляло другое: вместо артиллерии или танковых войск механика и тракториста отправили в пехоту.
– Ну какой из меня пехотинец? – с недоумением думал Давид. – Поди пойми логику командиров!
– Ефрейтор! – раздался бодрый голос старшины Аникеева.
Давид вскочил по уставу.
– А я тут голову ломаю, как же с желторотиками один управлюсь. Ты у меня будешь командиром отделения!
– Товарищ старшина, я не умею! – замахал руками Давид.
– Научим, – невозмутимо ответил Аникеев.
– Я тракторист… – попытался оправдаться ефрейтор.
– Вот и хорошо! – раздраженно прервал его старшина. – Рычаг в руки – и вперед!
Приказав через час построить отделение, он ушел в штаб.
Давид взглянул на своих подчиненных – десять молодых бойцов. Среди них был один русский, два украинца, шесть казахов и один татарин. Большинство из них почти не знали русского языка.
– Значит так, – твердо сказал Давид. – Каждый должен выучить фразу: «Рядовой такой-то к проверке готов».
Рядом с ним, во главе второго отделения, стоял казах Анар Кужабергенов – бывший преподаватель и отличный знаток русского. Давид почувствовал к нему уважение.
Тем временем командир роты, обходя ряды новобранцев, громко приказывал:
– Учить только тому, что нужно в бою! Ни минуты на пустяки!
Слова эти, несмотря на кажущуюся простоту, запомнились Давиду надолго.
За пару недель новобранцев погрузили в основы военной науки. Каждый день они маршировали, выстраиваясь в шеренги, колонны и взводы. Молодой политрук, лейтенант Федор Симоненко, с энтузиазмом объяснял смысл июльского обращения Сталина к народу. Затем выдали винтовки. Бойцов учили разбирать и собирать их, чистить, смазывать и относиться к ним, как к «матери родной». Потеря оружия грозила трибуналом.
В один из воскресных дней августа командиры и бойцы приняли присягу. В ту же ночь их срочно погрузили в эшелон, который рано утром отправился на запад…
Давид мечтал увидеть Москву, но и в этот раз столица пролетела мимо. На большой скорости эшелон промчался мимо города, направляясь в сторону Новгорода. До Новгорода, впрочем, они не доехали: разгрузка прошла в Валдае.
На подходах к городу началась спешная подготовка позиций второго эшелона обороны. Бойцы рыли окопы и блиндажи прямо в нескошенном ржаном поле. Для Давида и его отделения, состоявшего преимущественно из сельских жителей, это стало особенно болезненным моментом. Саперные лопатки вгрызались в чернозем, срезая колосья зрелой ржи.
– Опять быть голоду, – тяжело вздохнул Давид, не сдерживая навернувшиеся слезы.
Эта работа была не просто физически изнурительной, но и морально тяжелой. Каждый удар лопатой напоминал о том, что крестьянин привык создавать, а не разрушать.
С каждым днем все отчетливее слышались звуки далекой канонады. Однако во втором эшелоне обороны бойцы узнавали о ходе боевых действий лишь из сводок Совинформбюро. Давид понимал: сражения неизбежны, но тяжелее всего было ждать.
Мимо их укреплений шли колонны красноармейцев на запад. Обратно возвращались лишь телеги с ранеными.
В один из редких перерывов Давид решил написать письмо Амалии. Раздобыл тетрадный листок, намочил слюной химический карандаш и, используя приклад винтовки как подставку, начал писать: