Амадзин - стр. 18

Когда с врагами было покончено, осмотрелись. Мы с Мериком – тяжело дышащие, потные, забрызганные кровью, в порезах и ссадинах, с прогнутыми в некоторых места наплечниками и наручами. Тарб держит два щита измочаленных в хлам. На тяжёлом латном доспехе ни единой царапины.

– Вы чего, в первый раз что ли?

– Ага, – потупился я.

– Так предупреждать надо, придурки. – Тарб невозмутимо бросил разбитые щиты в кучу. – Собираем всё железное и ходу назад, а то скоро темнеть начнёт.

– По возвращении Алада окинула меня скептичным взглядом.

– Мойся, переоденься, зайди в кухню ссадины обработаю, – это одновременно были и ругань за содеянное, и выражение материнской заботы, и гордость за взросление.

С тех пор Тарб, Мерик и я стали закадычными друзьями, в смысле, на танцах начинали драться между собой, только если оказывались последними «выжившими». Да и то, Тарб, как старший, всегда чуть-чуть поддавался. Что правда, это никогда нам с Мериком не помогало.

А ещё я понял, что со щитом возиться не моё. Горец я только на четверть и сил у меня меньше чем у товарищей. Зато я проворнее, мне легче увернуться, чем удар держать. Теперь пользуюсь коротким и лёгким мечом, выкованным так, что его и метнуть можно при случае, а от щита я и вовсе отказался, с ледорубом в левой руке бьюсь.

Звуки волынки стихли. Послышалось бульканье выливающейся из бутылки ягодной наливки. Я переступил порог барака и сразу наткнулся на Мерика.

– Явился, – ухватил он меня за куртку. – Давай на улицу, разговор есть.

А сам направился вглубь барака. Я развернулся и опять переступил через порог, только теперь в обратном направлении. Сходил, называется, на танцы. Через минуту появились Тарб и тащивший его за рукав Мерик. Зацепили меня и уволокли за угол. В бараке кто-то неумело заиграл на волынке, Тарб угрожающе дёрнулся, порываясь вернуться.

– Стой! – ухватил его за плечо Мерик. – Ну его, а то сейчас завяжется надолго, давай после.

Тарб уныло вздохнул, но остановился, скорчив самую свою угрюмую рожу, как же, от любимой забавы оторвали, изверги. Останется теперь бедолага, что тронул чужую волынку без отбитой почки и вывихнутой руки – непорядок, как ни крути.

– То, что я вам сейчас расскажу, секретно, – таинственно начал Мерик. – Тан, помнишь месяца три назад, у поста поле образовалось? Его ещё потом снегом замело немного, ну ровное такое, как лысина тролля?

С чего бы? Это же не я там, только вчера, у трупа из рук реликвию выковыривал и битый час в трещине провисел. В слух я, конечно, ограничился коротким:

– Ну.

– А откуда оно взялось, помнишь?

– Вылезло из громадной пропасти.

– Правильно. До меня дошли достоверные слухи, что поле покрылось длинными глубокими трещинами, – заговорщицки затараторил Мерик.

Достоверные слухи до него дошли? Как это, интересно, СЛУХИ могут быть достоверными? Впрочем, информация у друга верная, это я уже на собственной шкуре проверил.

– Понимаете, что это значит? – задорно распахнув глазища, чуть не заорал Мерик.

– Что? – через губу выдавил Тарб, не разделяя радости товарища, а недовольно косясь в сторону входа в барак, где продолжалось издевательство над волынкой.

– Вот удивляюсь я тебе друг, Тарб, – всплеснул руками Мерик. – Ты добытчик, отец у тебя добытчик, дед вообще, в Сталагоре был главой гильдии добытчиков, а ты не понимаешь простейших вещей.