Аляска – Крым: сделка века - стр. 27
– Не преувеличивайте, я сделал первое, что пришло мне в голову, – тоже на английском ответил его спаситель.
Кондуктор продолжал стоять на площадке, ни слова не понимая, о чём говорят его пассажиры, и озабоченно размышляя, как им объяснить без дерзостей, что уже следует проследовать в вагон. Первый класс всё-таки, да и господа – иностранцы. Служащий обратил на себя внимание лёгким прикосновением руки к плечу одного из собеседников:
– Месье… Соизвольте… – красноречивым жестом кондуктор открыл дверь и пригласил пассажиров проследовать внутрь.
– Чертовски приятно встретить земляка, надеюсь, Вы с островов?! Генри Томсон! – представился опоздавший.
– К Вашим услугам. Джеймс Кларк, – протянул руку новому знакомому его спаситель.
– Месье… Вагон застудите! Да что ж за напасть такая… – продолжал причитать проводник.
Направившись вдоль прохода, расположенного по центру, вглубь вагона, новые знакомые, уклоняясь от носящихся со скоростью породистых скакунов близнецов, выяснили, что к тому же, у них и места рядом.
– Чувствую, выспаться нам не удастся, – кивнул в сторону детей Генри Томсон, расплывшись в улыбке.
– Можно? – Завидев подол знакомого фиолетового платья, Джеймс Кларк для приличия постучал по перегородке.
– Войдите, – прозвучало в ответ по-французски.
– Мадемуазель француженка? – восхищенно промолвил Кларк.
Несколько смутившись, барышня ответила:
– Нет, вы ошиблись. Я родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Просто правила приличия…
– Не утруждайте себя правилами приличия! – на ломаном русском почти прокричал Томсон. – Этот французский… Терпеть его не могу. Насколько русский говор сложен, настолько он мне приятен. Вам, Кларк, надеюсь, тоже?
– Соглашусь. Если мы находимся на гостеприимной земле России, то давайте говорить на этом языке. Разрешите представиться, Джеймс Кларк.
– Генри Томсон, корреспондент «Морнинг пост». Хоть моё имя имеет французские корни, как Вы понимаете, я англичанин. Кстати, Джеймс, вы так и не оправдали моих надежд! Вы англичанин? Я догадываюсь только по отсутствию этого бешеного американского акцента, да и встретить янки[16] в этих краях, вот так, в поезде, было бы весьма неожиданно.
– Я из Лондона. А Вам, Томсон, все потеря американских колоний покоя не даёт? – усмехнулся Кларк, подбирая с дивана свою небрежно брошенную трость с серебряным шаром. – Впрочем, для подданных королевы Виктории мы себя ведем не слишком учтиво, не дав возможности леди представиться. Не так ли?
Согласившись, Генри Томсон рассмеялся и принял стойку «смирно», как заправский вояка, демонстрируя новой знакомой свою готовность услужить:
– С кем же судьба свела нас, уже сделав путешествие в Варшаву незабываемым?
Барышня, поборов смятение от такого напора, к которому она не привыкла, воспитываясь в стенах родного дома, взяв двумя пальцами краешек платья, представилась:
– Татьяна Борисовна Данзас. К вашим услугам.
Томсон щёлкнул каблуками и уселся на положенное ему место, поставив рядом с собой саквояж. Его новоиспечённый товарищ, все же, остался стоять, задумавшись о чём-то своём, и потом промолвил:
– Прошу меня простить трижды, как минимум… Это Ваш батюшка был секундантом на дуэли Пушкина?
Неловко улыбнувшись, юная девушка ответила:
– Мне этот вопрос задают почти каждый раз, когда узнают мою фамилию… Нет, секундантом был мой дядюшка, Константин Карлович, он в чине генерал-майора, а папа́ мой скончался год назад… Его звали Борис Карлович, он служил обер-прокурором.