Альтернатива Москве. Великие княжества Смоленское, Рязанское, Тверское - стр. 32

На ярославский стол сел сын Чермного Давид. Он прокняжил 23 года и умер в Ярославле. От Давида пошла династия ярославских князей. Внук Давида Семен Васильевич стал первым удельным князем Курбским (по названию села Курбы на реке Курбице).

О втором сыне Федора от татарской принцессы – Константине – нам ничего неизвестно. Во всяком случае, он нигде не правил. Да и вообще есть единственное упоминание о нем в летописи: «…а у князя Федора Ростиславича з другою княгинею два сына князь Давид да князь Константин Улемца бездетен».

Прозвище «Улемец» пошло от арабского «улем», «улема», что означает «ученый», «мудрый». Из этого некоторые историки делают выводы о больших познаниях Константина. Но в русских летописях умные князья, попы и бояре характеризуются совсем иначе. Так что «улемец» скорее всего «придурок», «татарчонок».

Почитание святыми ряда князей, как, например, Довмунта Псковского, Олега Рязанского, началось сразу после их смерти. Но Федора Ростиславича и его сыновей почитать никому не приходило в голову. Где-то в середине XV в. при ремонте монастыря обнаружили захоронение. Останки всех трех князей были «тленными» и в очень плохом состоянии. Кости свалили в одни гроб и вновь захоронили.

В 1463 г. ярославским князьям и духовенству потребовался срочно собственный святой для идеологического противостояния Москве. И тут архимандрит Спасского монастыря Христофор решил прославить Федора Чермного как основателя династии правящих уже полтора века ярославских князей. Ну а поскольку он теперь лежал в одном гробу со своими сыновьями, то решили за компанию канонизировать и их.

5 марта 1463 г. были обретены в Ярославле «нетленные» мощи князя Федора и его сыновей Давида и Константина, которые немедленно «прославились чудесами». В следующем году они были положены в каменную раку в соборной церкви Спасо-Преображенского монастыря. «Во граде Ярославле в монастыре Святого Спаса лежали три князя великие, князь Феодор Ростиславич да чада его Давид и Константин, поверх земли лежали. Сам же Великий князь Феодор велик был ростом человек, те у него сыновья, Давид и Константин, под пазухами лежали, зане меньше его ростом были. Лежали же во едином гробе».

Московские власти из конъюктурных соображений, захватив Ярославль, включили Чермного с сыновьями в пантеон общерусских святых.

В 1920 г. местные ярославские власти произвели осмотр мощей и отправили их в запасник музея. «Волей Провидения они были заново обретены в недавнюю пору и ныне хранятся в кафедральном соборе – храме Федоровской Богоматери на Большой Федоровской улице».

Много раз я бывал в Ярославле и часто видел там экзальтированных женщин, молившихся святому Федору. На мой вопрос о его ордынских делах одна на вид весьма интеллигентная дама, брызгая слюной, стала доказывать, что это все наветы на святого князя, в Орде он не был и ничего, кроме хорошего, не делал. Между тем еще царь Иван Грозный в послании к Андрею Курбскому нелестно поминал его предка: «И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш, в Смоленце на пасху колико крови пролиял есть! И во святых причитаются!»

Как видим, 500 лет назад люди были в чем-то умнее и образованнее наших современников.

Воспользовавшись ослаблением Смоленского княжества в результате нападения святого Федора Чермного, в 1286 г. брянский князь Роман Михайлович вторгся в Смоленскую землю. Он разорил окрестности Смоленска, сжег посад, но города взять не сумел и ушел восвояси. Подробности дальнейшей смоленско-брянской войны историкам неизвестны, но дело кончилось победой смоленских князей, которые между 1290-м и 1300 г. присоединили Брянск к своим владениям. К началу XIV в. там уже правил Роман Глебович.