Альтераты: миссия для усопших - стр. 21
– Не, не придёт. Вроде как заболела, даже в музыкалку эти дни не ходит, – вздохнула подруга и тоже взяла пирожок.
Афанасьева пристально посмотрела на подругу. Та приглядывалась к лакомству слева-справа, словно выбирая место, достойное её внимания, и смачно откусила кусок. Ни следа волнения, переживания и прочих душевных мук. Соня почувствовала, что звереет от любопытства.
– Чего к тебе Истомин сегодня подходил? – не выдержала она.
Дарья от смущения перестала жевать. Нахмурилась и покраснела.
– Паша? В кино звал.
– Ого! – Соня округлила глаза в ожидании продолжения. Но подруга молчала, как рыба, собираясь вцепиться в пирожок с другой стороны, ближе к варенью. – А ты чего?
Подруга смутилась ещё больше, щёки заалели, на шее появились красно-бурые пятна.
На плите шумно засопел чайник, эмалированная крышка стала заполошно подпрыгивать. Дашка бросила на потрёпанную клеёнку откусанный пирожок, соскочила с табурета, заставив его жалобно скрипнуть, и, схватив с полки две кружки, сунула в них треугольные пакетики с заваркой, залила кипятком.
– Накрыть у тебя есть чем? – повернулась она к хозяйке.
Та как заворожённая следила за действиями подруги, то и дело вздрагивая от грохота, их сопровождавшего.
– Чего? – переспросила она.
– Накрыть кружки есть чем? – Дашка кивнула на две цветастые ёмкости, над которыми ароматными струйками поднимался пар. – Иначе плохо заварится…
Софья выдохнула:
– Синицына, ты заколебала уже! Нормально всё заварится! Чего ты Пашке сказала-то?!
Синицына выразительно замерла, неуклюже вытянув шею, из-за чего стала походить на гусыню:
– Сказала, что занята: уроки у меня и на репетицию опаздываю.
Она исподлобья посмотрела на подругу: округлившиеся глаза, открытый рот, из которого торчит кусок недоеденного пирожка, на носу назревший до красноты прыщик, остановившийся взгляд. Ещё, понятно, что остановился он на ней, Дашке. При чём, с выражением полного и бесповоротного сочувствия.
– То есть к тебе подошёл парень, по которому ты сохнешь с шестого класса, позвал тебя в кино, а ты сказала, что у тебя, блин, «уроки», и отказалась? Так? – Дашка виновато кивнула. Соня с шумом проглотила пирожок. – Синицына, ты вообще нормальная?
Софья подперла голову, по-прежнему не сводя недоумевающего и сочувствующего взгляда с подруги.
– Сонь, мы все-таки с тобой по-разному смотрим на эти вещи, – начала было Дарья давно заготовленную фразу. Но та икнула и развела руки:
– Да знаю я все, по-идиотски ты на них смотришь, понимаешь? Чего тут такого? – Дашка молчала. – Ты же не во времена своих менуэтов и сонатин живёшь! А во времена рейва и инди-рока… Чуешь разницу? Там, – она показала куда-то за окно, – менуэты, а здесь, – она легонько постучала ладонями по столу, – современная жизнь, понимаешь? Ж-И-З-Н-Ь!!! И в ней есть кино, концерты, мобилки, парни. С ними можно разговаривать, гулять без опасения быть сожжённой на костре.
Дарья села напротив, тяжело вздохнула.
– Конечно, ты права, – она посмотрела в окно, – я – старомодная дура…
– Старомодная – согласна, на счёт дуры – я этого не говорила, – на всякий случай поправила Афанасьева.
– Хорошо-хорошо, это я говорю, что я – дура. Но он подошёл ко мне, и я как-то растерялась… Не знаю, как оно у меня вырвалось – про учёбу и репетиции… Я всё время кручусь между школой, музыкалкой и репетиторами… и вот, как-то вырвалось.