Альт-летчик 2 - стр. 20

А лодки, разбившись на пары и четверки, шныряли везде, и над Охотским, и над Японским морем, топя все, что попадалось на пути. Особое внимание они уделяли топливу и кораблям военно-морского флота. Очень удачно сработали в бухте Оминато, потопив три миноносца. У Ниигаты удачно атаковали и повредили броненосец, довольно старой конструкции, шедший в сторону Владивостока.

Телефон зазвонил в 10 часов. Мне начали объяснять, что я не понял, что они считали, что у них есть еще два часа разницы во времени. У нас действительно два часа разницы, но это не отменяет сказанного.

– Я давно проснулся, размялся, позавтракал, а звонка нет, продолжил операцию, показал всем, что произойдет, и какова реальная мощь вашей армии и флота. Надеюсь понравилось? Будем продолжать или, все-таки, начнем переговоры? Если помните, то начинаете Вы, с признания Советского Союза и его территориальной целостности.

– Да-да, господин народный комиссар, соответствующая нота направлена нами в Берлин.

– Объявите это по радио и передайте в Лондон. После этого можете перезвонить, договоримся о месте проведения.

В 11 часов 20 января Токийская радиостанция, а одновременно с ней ВВС, передали сообщение японского правительства о признании СССР, и о том, что они просто горят желанием вернуть нам, утерянные царским правительством, территории, порядок передачи которых будет решен в ближайшее время путем переговоров между Премьер-Министром Японии и уполномоченными лицами со стороны СССР. Совсем другое дело! По телефону я предложил забрать делегацию из Ниигаты и провести их в мэрии станицы Владимировки, сославшись на то, что здесь есть телефон, а во Владивостоке только телеграф. Дела пойдут чуточку быстрее. И что сегодня сюда прибудет нарком обороны товарищ Фрунзе, он уже вылетел на Сахалин. Договорились, что делегация Японии будет из двух человек, с помощниками, представляющих, как правящую партию Сейюкай, так и военных.

– В переговорах желает принять участие принц Мини.

– Особых возражений нет, но в городе немного неспокойно, здесь достаточно много японских подданных, за поведение которых мы отвечать не можем. Не думаю, что это будет безопасно для принца. Вы же знаете, что у вас значительное число ультранационалистов, которые ни перед чем не остановятся.

– Мы учтем Ваше мнение, господин народный комиссар.

Днем на «царской» 10-тиместной лодке прибыли Сталин, Фрунзе, Чичерин и Молотов, официальные руководители операции и представители НКИД, которые привезли мандаты на ведение переговоров с Японией, но, кроме меня. «Догадываясь», что наша дипломатия всегда грешила тем, что все войны проигрывала в ходе мирных переговоров после окончания войны, я направил во ВЦИК и лично Владимиру Ильичу запрос о своем статусе на переговорах. В телеграмме лично Ленину указал и причину своей настойчивости. Сделал ссылку на несколько неудачных статей в договоре с Ататюрком. Плюс японцы будут просить поставки нефти и самолетов. Да, мы продали Турции устаревшие машины с би-ротативными движками, у которых есть предел по мощности. Хорошие двигатели, но мы от них сами отказались по очень многим причинам. Все это находится в моей компетенции, но меня, почему-то, отстранили от переговоров. Москва молчала почти 12 часов, поздно ночью я получил телеграмму Ленина, подтверждающую мои полномочия. Учитывая то обстоятельство, что Ильича уже довольно скоро не станет, требуется более внимательно смотреть по сторонам и держать руку на пульсе. Я, правда, догадываюсь: чьи это проделки, но внешне он их не демонстрирует. Но утром выяснилось, что это не совсем так: это Фрунзе и Чичерин решили, что меня уж слишком много, да и риторика у меня жесткая. Сталин и его друг Молотов были на моей стороне.