Алмазный город - стр. 25
– А что, Коль тебя не учил остерегаться тех Клинков, что постарше? Мы выжили, и это говорит о том, насколько мы опасны. – Плечи Таннис в сумраке сотрясались от смеха. – Ты ведь за чистую монету принимаешь все эти комплименты, которые Коль тебе бросает, как кости, да? Может, красивая грудь и волосы тебя сейчас и оберегают от худшего, но это ненадолго. Ты давай, продолжай хвастать направо и налево, как откроешь свою контору. Продолжай с Колем меряться, ага. Только однажды и ты облажаешься. И если к этому моменту он все еще будет держать тебя в любимчиках среди киллеров, твоя слабость окажется его слабостью. А чего он на дух не переносит, так это слабости. Ты не просто лишишься покровительства Короля, ты станешь его врагом. И всякий, кому ты успела наступить на хвост, получит полную свободу тебя ухлопать. Я, например. И никто за тебя не заступится, никто не рискнет разозлить Коля. Тот, кто станет с ним пререкаться или, не дай бог, попробует предать, отправится в могилу прямиком за тобой.
Сильный порыв ветра налетел, будто в подтверждение слов Таннис, – Аина похолодела.
– Я Коля никогда не предавала, – стиснув зубы, солгала она. – Я не сумасшедшая.
На следующий день Аина поджидала Тео в центре города, прислонившись спиной к закопченной стене мастерской по ремонту обуви, изо всех сил стараясь не заснуть. После ночного дозора в паре с Таннис она продрыхла до середины утра, а потом следила за Каутой. Последние несколько часов она просидела на балконе книжного магазина (объект читал что-то на первом этаже) и старалась не помереть от скуки, от всей души желая, чтобы олигарх наконец занялся чем-нибудь более интересным. Одни его телохранители сидели рядом с ним, другие разгуливали взад-вперед между полок, вероятно, подумалось Аине, изнывая так же сильно, как она сама…
К счастью, колючий ветер и постоянный шум со стороны вокзала не давали ей окончательно погрузиться в забытье. Протяжно ныли паровозные гудки, чемоданы пассажиров, спешащих на посадку, грохотали по мостовым. Струйки пара и дыма поднимались в небо, а сумерки растекались по нему бархатно-голубыми мазками. Немногочисленные звезды, видимые в этот час, отбрасывали тусклый серебристый свет на статую посреди площади, и оттого статуя эта казалась еще более жуткой, чем на самом деле. Изображала она короля Веррайна: лицо искажено агонией, меч по самую рукоять вонзен в спину, острие торчит из мраморной груди.
– Солис!
Обернувшись, она увидела Тео, тот стоял на углу улицы, руки в карманах темной куртки – то ли тепла ради, то ли чтобы держать пистолет. Золотисто-красноватые лучи заходящего светила окрашивали его лицо мягким янтарным оттенком.
– Доброе утро, – сказала она.
– Солнце уже садится.
Пожав плечами, Аина повела его к тому месту, откуда начинался следующий этап работы. Они проложили себе путь сквозь толпу покрытых с головы до ног копотью фабричных рабочих, уныло разбредающихся по домам после смены, и вскоре добрались до аллеи, которая, в свою очередь, выходила на главную артерию городского района развлечений – проспект Лир. Здесь отовсюду на вас смотрели казино, бары, варьете – в общем, ни местные, ни туристы не испытывали недостатка в соблазнах.
Смех, крики и возбужденные разговоры на разных языках струились вдоль улицы. В Косине иммигранты жили большей частью небольшими тесными общинами в определенных районах вроде Ла-Кумбре, где, пока были живы, растили и Аину ее родители, в тесном кругу других приезжих из Миль-Симаса. Линазийцы держались берега реки – там жил Тео, а каийанцы, натсиданцы и маринцы кучковались на юго-востоке. Ну, а проспект Лир гостеприимно встречал всех и каждого. В зданиях вторые этажи были отданы под съемные жилища для приезжих.