Алмазный город - стр. 17
– Амман инок… – бормотал старик, не выпуская из рук алмаз.
Для магических ритуалов годилась любая кровь – хоть неверующего, хоть инозена, хоть сакорена (жреца). Эффект получался один и тот же.
Но только инозен, и только с благословения сакорена, мог брать эту кровь (у себя или других) и окроплять ею алмазы. Только он обладал способностью сотворять волшебный обряд при помощи этих едва слышных постороннему слуху звуков заклинания: Амман инок.
– Сюда идут гвардейцы! – тихим голосом предупредила Аина и указала взглядом в их сторону.
Воздух вокруг инозена вдруг пошел рябью и всколыхнул полы его свободных одежд. Алмаз под струями крови вспыхнул, засиял внутренним светом, и в следующее мгновение ветхий, полуразрушенный дом восстановился сам собой. В торце затвердел заново саманный кирпич, сам высох и образовал безупречный угол с фасадом. Конечно, инозенская молитва не была способна на настоящие чудеса, не лечила от большинства болезней, не творила материю из воздуха, но соединять и направлять энергию почвы и крови умела. Таким образом она могла создавать крышу над головой, растить урожай на засушливых землях, а также помогала от всяческих недугов, связанных, собственно, с состоянием крови в организме.
Таким вот образом отец Аины залатал трещину в мостовой перед их домишком – по просьбе дочери, однажды увидевшей, как какая-то женщина об нее споткнулась. А мать спасла соседского мальчика, которого ограбили и ранили ножом, – остановила кровотечение.
Люди прибегали к магии, когда другого выхода у них не оставалось.
Старик вытер кровь с предплечья. Гвардейцы спокойно прошли мимо. Инозен спрятал использованный алмаз в кулак, дождался, пока звуки их шагов стихнут вдали, и только потом обратил внимание на Аину и ее гримасы.
Та лишь покачала головой: пусть рискует своей собственной жизнью сколько ему вздумается. Во время и сразу после войны уйти от преследования сумели многие инозены. Конечно, они составляли лишь малую толику от той общины, что процветала раньше. Но все же нечто, существовавшее тысячелетиями, не уходит в небытие просто так – от грохота и блеска современной машинерии. Пусть богачи пользуются всеми преимуществами, какие можно извлечь из пара и стали, пусть купаются в электрическом освещении и восседают на теплых домашних унитазах, когда беднякам ничего такого и не снится. Многие из них в любом случае выбрали бы магию. Предпочли бы молиться Матерям и отправлять сокровенные ритуалы до гробовой доски – эту свободу Аина за ними в полной мере признавала и уважала. Но ей бы хотелось, чтобы они были чуть более сдержанными – ради их же блага.
Если бы ее родители были чуть более сдержанными, возможно, их не убили бы, когда ей только исполнилось восемь лет. И она не выросла бы бездомной, беспризорной, и никто не превратил бы ее в наемную убийцу. Впрочем, на этой ниве Аина достигла больших успехов и гордилась ими, хоть и знала, что успехи эти привели бы родителей в ужас.
Оба они всегда считали жизнь прекрасным и драгоценным даром Матерей. И Аину неизменно преследовала мысль о том, что бы они сказали, узнав, кем она стала. Девушке часто хотелось крикнуть: «Вас нет, вы погибли, вы оставили меня одну в этом городе, так чего же вы ожидали?!»
Она уже приближалась к центру. Паровозный гудок прорезал утренний воздух. Дым заклубился над вокзалом, окрашивая небо в серый цвет. Грунтовое покрытие мостовых сменялось бетонным, толпа спешащих на работу вокруг Аины сгущалась.