Алмазные грани - стр. 25
Грезы и видения пропали, сновидения улетучились, и, немного оглушенный криком охранника, потерявшийся во времени, ошалевший Федоровский вскочил и, суетно поправляя шапку на голове, затрусил мелко вслед уходящей на работу колонне. Бежать по грязной дороге было неловко. Унизительно перебирая непослушными ногами зэка под номером 1954, на ходу с опаской оборачивался на конвойного с рвущимся злобным псом, ожидая от него нового унижения или смерти.
ВЫБОР ПУТИ
Лариса вприпрыжку спешила домой из школы.
На улице кипела зеленью и освещала мир ярким небом поздняя весна, и лето уже стучалось в двери, обещая накалить мостовые, крыши домов и весь мир жарким солнцем. Но пока светило только пробовало силы, делая изумрудными на просвет свежую листву, еще совсем не запыленную и яркую. По утрам еще было совсем не по-летнему свежо, и воздух оставался прозрачен и неуверенно трезв перед полуднем, как завязавший с выпивкой учитель физкультуры.
Милая, ставшая такой близкой школа, отпускала своих учеников, и это рождало светлую печаль, которая читалась в глазах переживающих за своих учеников учителей. Читалась тревога и в нарочито задорном громком смехе самих десятиклассников, которые, радуясь окончанию школы, испытывали состояние тревоги и оттого теснились, сбивались в тесные кучки. Грудились и с опаской ждали скорых перемен, пробуя «на зубок» грядущую полную событий почти что взрослую жизнь.
Ребята решительно, но с тревогой готовились принять решение о дальнейших своих путях-дорогах по жизни, которые так много теперь обсуждали. Говорили и они сами, общаясь, заводили разговор учителя в школе, уделяли этому время и дома обеспокоенные стремительным взрослением детей родители.
Ученики, понимая, что еще пару-тройку недель они могут побыть детьми, вдруг шалели от нахлынувших чувств и чудили, одаривали одноклассников и учителей избыточным вниманием, впитывая и фиксируя в памяти образы и запахи уходящего в прошлое детства. Впрочем, детское восприятие жизни еще не спешило уходить, и хотелось привлечь внимание своей нарочитой задумчивостью или, напротив, игривостью. Остро хотелось запечатлеть школьные образы и антураж с его запахами: мела, вытертой после урока и сохнувшей школьной доски, медного купороса, хлорки в туалете и сырого пола, протертого уборщицей Клавдией Ивановной перед самой переменой. А потому мальчишки, сговорившись заранее, сопровождаемые наиболее отчаянными девочками, вечером, раздобыв в пожарной части, что была по соседству, длиннющую лестницу, крадучись в полутьме, начертали под самой крышей школы краской «10а − выпуск 1941 года».
Дежурный инспектор пожарной станции снисходительно махнул рукой на просьбу молодых. А потом, вдруг спохватившись, отправил вслед весело несущих лестницу выпускников молодого пожарного, самого еще вчерашнего ученика. Отправил старый молодого сопроводить ребят и проследить, чтобы лестницу-то вернули на место. А юный пожарный в сияющей под фонарями каске со смехом присоединился к группе школьников, и вместе они весело двинулись к школе.
Казалось, эта надпись на века, как клятва в верности и заверение в любви любимой школе. Свершив это общее, сплотившее всех дело, хотелось быть вместе как можно дольше, и потому много говорили о грандиозных планах, смеялись и обещали друг другу скорые встречи и дружбу до скончания века.