Алмазная пыль - стр. 11
Яков был в замешательстве – пока я грубовато не прикрикнула:
— Ну что ты там стоишь, помоги мне! Ты-то наверняка знаешь, что за чем надевать и куда крепить вот эту штуку.
Мне показалось, или Яков немного смутился?
— Брось… - разозлилась я. – Не знаю, что у вас там за тайная организация, но только не говори мне, что ты ни разу не видел голой женщины.
Яков кашлянул и счел важным заметить:
— Я видел голых женщин.
— Рада за тебя, милый, - потрепала я его по щеке. - А теперь помоги мне одеться.
Возиться со слоями одежды пришлось долго. Теперь я понимаю, что многочисленные горничные порхают вокруг барышень в романах вовсе не для красного словца, а потому что самой затянуть на себе корсет или застегнуть двадцать четыре (двадцать четыре, черт возьми!) мелких пуговки на спине совершенно невозможно!
Зато когда Яков закончил с этими пуговками, то даже я, вечно недовольная своим отражением, признала – выгляжу шикарно. Хотя Яков и заставил выбрать достаточно простое, до самого подбородка закрытое серо-голубое платье, а не малиновое с открытым декольте, как хотела я. Мол, ты гувернантка, Марго, а не жена хозяина дома, будь скромнее, бла-бла-бла… Но выглядела я все равно отлично. Корсет все утянул, где надо, и приподнял тоже, где надо; а серый цвет самым выгодным образом оттенил мои рыжие волосы. Они у меня как раз отросли до плеч и вились от природы, так что даже получилось соорудить приличную прическу.
Хотя косметика бы конечно не помешала…
Не успела я подумать, примут ли меня за проститутку, если я чуть-чуть подкрашу губы, как за спиной грозной тенью возник Яков.
— Лак с ногтей я бы на твоем месте смыл, - посоветовал он.
— Может, мне еще татуировку свести? – огрызнулась я, пряча помаду в карман.
Брови у бедного Якова взлетели вверх, и он совершенно жалко спросил:
— У тебя есть татуировка? Где?
— Показать?
— Не надо, - он снова смутился. – Татуировку можешь оставить – ее не увидят.
— Это еще как дело пойдет, - вздохнула я задумчиво. К сожалению, и правда уже очень давно не было никого, кто мог бы посмотреть на мою татуировку.
И второй раз вздохнула, когда снова оглядела на себя в зеркале.
— Теперь-то ты понимаешь, что они ошиблись: я не та, кто вам нужна. – Сказала я уже вполне миролюбиво. – Я даже одеться сама не смогу. И по-французски знаю только «Je ne mange pas six jours[1]!». Ну какая из меня гувернантка для девочки-дворянки?
— Они не ошибаются, Маргарита. Выходи. Скоро уж темнеть начнет, а тебе нужно вернуться в дом раньше хозяев.
--
[1] Фраза Кисы Воробьянинова из к/ф «Двенадцать стульев»: «Я не ем шесть дней» (прим.)
3. Глава 3. Дом на Мойке
Еще в детстве, пока училась в школе, самым нелюбимым мной предметом была физика. Я ее ненавидела. И решать физические задачки было той еще пыткой. Однако и в детстве я понимала, что даже ненавистные физические задачки когда-нибудь решаются: все на свете решается – для этого нужно лишь время и некоторые усилия с моей стороны. Поэтому придумала для себя идеальный способ пережить трудности: нужно просто зажмуриться. Не в прямом смысле, конечно, но надо запретить себе переживать и чувствовать, запретить ныть о том, как все плохо – и четко понимать, что рано или поздно это кончится. Ну и, разумеется, методично, шаг за шагом, делать необходимое, каким бы тяжелым оно ни казалось.